— Все по-прежнему, земля вертится, реки текут, моря бушуют! — радостно возвестил Мелвилл.
— А вы, как всегда, шутите, дорогой капитан! Как поживает наш старый лорд Броквуд? Здоров ли? — поинтересовалась сестра милосердия.
— Старик, как всегда, бодр и полон энергии, зато леди Анна все время хворает, — ответил Джон, глядя на девушку влюбленными глазами.
— Ну, ничего, как узнает хорошие новости о внуке, сразу поправится, — сказала мисс Томпсон, одаривая капитана ласковой улыбкой.
— Все-то вы о других печетесь, да работаете! Так нельзя, надо бы вам и о себе подумать, — вдруг сказал Мелвилл.
— А что о себе думать? Молодость моя прошла, замуж я так и не вышла, да и вряд ли уже выйду. Остается только о других и заботиться, — скромно потупив взор, ответила девушка.
— Как знать, как знать. В жизни всякое бывает! — улыбнулся Джон.
— Ну, мне пора к больным, простите, капитан. Работа — прежде всего! — сказала Луиза и, подхватив поднос со склянками, выпорхнула из лаборатории.
— М-дя! — задумчиво произнес капитан и отправился в кабинет Шелтона.
Через трое суток быстроходная флойта отчалила от острова. Она летела на всех парусах, чтобы кроме драгоценных металлов, добытых в колониях, доставить в Англию закоренелых преступников. И самое главное — замечательное известие для лорда Броквуда.
На острове начался сезон дождей. Небо теперь постоянно было задернуто черными тучами, дождь то моросил, то лил, как из ведра. В больнице прибавилось работы, в шторм рыбаки, обычно, не выходили в море и начинали вспоминать о своих болячках.
Белые жители тоже зачастили к доктору, кто с простудой, кто с ломотой в суставах. Сырая погода способствовала обострению застарелых недугов.
Несмотря на занятость, доктор Шелтон чувствовал себя превосходно, в душе его царил покой. Казалось, что все несчастья были позади, осталось только дождаться возвращения корабля. Все свободное время Ник занимался ребенком.
Благодаря мисс Томпсон, Бобби уже многое узнал о своей семье. Мальчик мечтал о встрече с бабушкой и дедушкой, а особенно с сестренкой Ровеной.
Смышленый малыш уже учился читать. Ник сделал для него красивую азбуку с яркими рисунками. Бобби свободно складывал из букв свое имя и имена близких.
Постоянные дожди и штормы сблизили обитателей больницы. Вечерами люди подолгу сидели за ужином в гостиной, беседуя на разные темы. Соледад уже неплохо справлялась с работой, она стала незаменимой помощницей для сестер милосердия.
— Я не боюсь работы, — говорила испанка с улыбкой. — С детства только тем и занималась, что обслуживала отца и брата.
Нику все больше и больше нравилась эта красивая девушка. Доктору хотелось все время смотреть на Соледад, разговаривать с ней. Звуки ее мелодичного голоса приводили молодого человека в смятение. Ему казалось, что красавица околдовала его.
По ночам, стоило только закрыть глаза, как милый образ вставал перед ним.
— О, Соледад, милая, — шептал Ник и мысленно целовал ее коралловые губы и вдыхал аромат ее волос. Утром он вставал разбитый и утомленный.
«Что же со мной происходит? — изумлялся доктор.
— Это любовь, — отвечал ему внутренний голос. — Ты уже ничего не сможешь с этим поделать».
Как объясниться с девушкой, Шелтон не знал. Они очень редко оставались наедине. Если случалось вдруг, что они одни, молодой человек не осмеливался заговорить с Соледад о своей любви. А при людях доктор старался быть с девушкой строгим и придирчивым, чтобы не выдать своих чувств.
Несчастная испанка часто плакала в своей комнате, видя такую холодность со стороны обожаемого доктора. Она была влюблена в Ника с самой первой их встречи на маяке. Тогда он был так добр и ласков с ней, проявлял о ней заботу.
«Что с ним произошло? Почему Шелтон не замечает моей любви? — думала девушка. — Через месяц-другой придет корабль и увезет моего любимого в Англию вместе с маленьким Бобби. Что же я тогда буду делать? Не перенесу разлуки с ним. Покончу с собой! Лучше расстаться с жизнью, чем потерять его навсегда», — девушка металась в кровати без сна, а наутро принималась за многочисленные больничные дела, стараясь не смотреть в глаза доктору.
Но однажды вечером, когда дождь хлестал по окнам и злобно завывал ветер, все обитатели больницы собрались в гостиной перед пылающим камином. Они уютно устроились в мягких креслах с чашечками крепкого чая в руках. Разговоры шли о погоде, о пациентах и, конечно же, о проделках Бобби.
— Соледад, а почему бы тебе не сыграть на гитаре и не спеть для всех испанские романсы? Доктор Шелтон еще ни разу не слышал, как ты поешь! — вдруг сказала сестра Кэтрин.
Все поддержали эту просьбу. Ник замер от удивления, но не смог заставить себя произнести хоть слово. Соледад, кинув на него горящий взгляд, встала и пошла за гитарой.
Через минуту она вернулась и взяла первый мощный аккорд.
— Старинный рыцарский романс о несчастной любви, — объявила испанка и запела красивым бархатным контральто.
Ник хорошо знал испанский и понял, что речь идет о любви рыцаря к своей невесте, о клятве верности, которую влюбленные дали друг другу перед расставанием. Но невеста не дождалась любимого из крестового похода и вышла замуж за другого. И тут начинались страдания несчастного рыцаря. Голос девушки звучал то ласково и нежно, как флейта, то рыдал на низких нотах, когда речь шла об измене. Все замерли от восхищения.
Ник вдруг понял, что Соледад поет только для него. Их взгляды встретились. Глаза девушки горели страстным огнем, который, как казалось доктору, прожигал его насквозь. Шелтон почувствовал, что Соледад любит его. Сердце молодого человека забилось часто-часто, ему вдруг стало душно. Он встал, раскрыл двери на веранду и подставил голову под дождь. Затем, взяв себя в руки, вернулся на место.
— Как здесь стало жарко, мне хочется на воздух, — тихо сказал он.
Луиза сочувственно посмотрела на Ника, она все поняла. Тонкая улыбка заиграла на ее губах, но девушка, как ни в чем ни бывало, продолжала восхищаться пением испанки и попросила ее исполнить еще что-нибудь.
Соледад спела старинную кастильскую балладу о войне испанцев с маврами. Это был героический эпос, звучал романс строго и торжественно.
Такого исполнения доктор еще не слышал в своей жизни.
«Какой чудный голос и какая страсть», — с восхищением глядя на юную испанку, думал он.
— Соледад, кто научил вас так искренне и задушевно петь? — спросил Шел тон.
— Это бабушка Хуана. Тогда мы еще жили в Барселоне, — Соледад тяжело вздохнула, извинилась и ушла в свою комнату.
Все разошлись. Доктор Шелтон остался сидеть у камина.
— Подожду, пока дрова догорят, спать не хочется, — сказал Ник.
В его ушах все еще звучал чудный бархатный голос испанки, и он видел ее горящие страстью глаза.
«Боже мой! Неужели я любим? Не может быть, чтобы такая удивительная красавица полюбила меня, ничем не выдающегося простого врача», — в смятении думал Шелтон.
Глава 22. Объяснение в парке
Дождь прекратился. Из парка доносился аромат свежей зелени, Шелтон решил немного прогуляться. Молодой человек медленно шел по аллее, думая о том, что произошло в гостиной. Вдруг услышал чьи-то легкие шаги.
— Соледад! — тихонько окликнул он, закутанную в шаль, женскую фигуру.
