Неожиданно он улыбнулся.
— Я не забочусь о человечестве, однако я не стал бы причинять ему вред сознательно. И мне приходит в голову, что я все же перед человечеством в долгу. Если бы не оно, не было бы и меня. К тому же я подумал, что роботы никогда не производили поэта, музыканта, художника…
— Он рассмеялся. — Но мне кажется, что к одному великому искусству они все же способны! Посмотрим.
Овал неожиданно опустел; потом и он исчез.
Бартоломью сказал:
— Созовите остальных. Я за подчинение. Но они должны знать.
Когда остальные услышали, они все проголосовали за подчинение, и космический корабль, изменив курс, принялся медленно, как мог, кружить вокруг Земли.
Внизу, в пещере с экранами, Народный рассмеялся. Он сказал:
— Лао, неужели мы так ушли вперед за несколько лет? Или люди регрессировали? Нет, это проклятие механизации, которая уничтожает воображение. Потому что посмотрите, как легка проблема роботов. Начали изготовлять человекоподобные машины. Математические, бездушные, нечувствительные к эмоциям. Такова была и первичная материя, из которой состоит все на земле: скалы и вода, деревья и трава, металлы, животные, рыбы, черви и люди. Но где-то как-то что-то было добавлено к первичной материи, соединилось с ней — использовало ее. Это то, что мы называем жизнью. А жизнь — это сознание. И потому связана с эмоциями. Жизнь устанавливает свой ритм, и ритм этот различается в скале и кристалле, в металле, рыбе и так далее… и потому у нас множество разных предметов и существ.
— Похоже, жизнь начала устанавливать свой ритм и в роботах. Их коснулось сознание. Доказательство? Они достигли идеи единства — группового сознания. Это уже связано с эмоциями. Но они пошли дальше. Они развили инстинкт самосохранения. А это, мой мудрый друг, означает страх — стах гибели. А страх означает гнев, ненависть, высокомерие — и множество других чувств. Короче, роботы в определенном смысле приобрели эмоции. И потому стали уязвимы для того, кто сможет уловить и усилить эти эмоции. Они больше не механизмы.
— Поэтому, Лао, я задумал эксперимент, который даст мне материал для изучения и забавы на многие годы. По происхождению роботы — дети математики. И я спрашиваю — к чему ближе всего математика? И отвечаю: к ритму, к звуку, к звукам, которые до энной степени усилят ритмы, на которые они отзываются. И математически, и эмоционально.
Лао сказал:
— Звуковая последовательность?
Народный ответил:
— Совершенно верно. Но нам нужно несколько для экспериментов. Впрочем, это легко. Попросите Маринова и Ефросинью сделать это. Пусть остановят корабль и доставят его сюда. Опустят мягко. Конечно, придется убить всех людей, но пусть сделают это милосердно. А роботов пусть приведут ко мне. Используйте на одном-двух зеленое пламя, остальные послушаются, уверяю вас.
Холм за тем местом, где когда-то стоял старый дом, задрожал. Бледно-зеленый круг появился на его груди. Он потускнел, и вместо него показалось темное жерло туннеля. Воздушный корабль, наполовину самолет, наполовину ракета, совершавший обычный рейс в Нью-Йорк, неожиданно вздрогнул, сделал круг и устремился вниз. Он мягко, как мотылек, опустился перед зияющим жерлом туннеля.
Его дверь открылась, и оттуда с руганью выбрались два человека — пилоты. Из туннеля послышался легкий вздох, из него вылетело серебристое туманное облачко и устремилось к пилотам и к открытой двери корабля. Пилоты споткнулись и упали на землю. В корабле еще с полдесятка человек с улыбкой опустились на пол и умерли.
На корабле было также два десятка роботов. Они стояли, глядя на мертвых людей и друг на друга. Из туннеля показались две фигуры, закутанные в металлические сверкающие одежды. Они вошли в корабль. Одна из них сказала:
— Роботы, соберитесь.
Металлические люди оставались неподвижными. Затем один из них испустил негромкий зов. Во всех частях корабля зашевелились металлические люди. Они собрались за тем, кто позвал. И молча стояли за ним в ожидании.
В руке одного из вышедших из туннеля появилось нечто похожее на старинный фонарик. Из него вылетело тонкое зеленое пламя. Оно ударилось в ближайшего робота и разрезало его с головы до ног. Еще одна вспышка, и робот был разрезан с одного бока до другого. Он упал, разделенный на четыре части. Эти четыре части неподвижно лежали на полу корабля.
Одна из закутанных фигур произнесла:
— Хотите дальнейших демонстраций или пойдете за нами?
Роботы сдвинули головы, пошептались. Потом один из них сказал:
— Мы пойдем за вами.
Роботы прошли в туннель, не сопротивляясь и не пытаясь убежать. Снова послышался вздох, и скалы закрыли вход в туннель. Они оказались в помещении, пол которого стал опускаться, пока не опустился до уровня пещер. Машины послушно пошли дальше. Из-за смеси любопытства с презрением к этим людям, чьи хрупкие тела так легко сломать одним ударом металлических рычагов, которые служили им руками? Возможно.
Они пришли в пещеру, где их ждали Народный и остальные. Маринов подвел их и остановил. Это были роботы, которые используются в летающих кораблях, с цилиндрическими головами, четырьмя руками, треножником ног и стройным торсом. Следует знать, что роботы очень различаются в зависимости от своего предназначения. Народный сказал:
— Добро пожаловать, роботы! Кто у вас старший?
Один ответил:
— У нас нет старшего. Мы действуем как один.
Народный рассмеялся.
— Но говоря от имени всех, ты показал себя старшим. Подойди ближе. Не бойся — пока.
Робот сказал:
— Страх нам неведом. Чего нам бояться? Даже если вы уничтожите нас, тех, что здесь, вы не справитесь с миллиардами на поверхности. И размножаться достаточно быстро вы не можете, чтобы сравняться с нами. А мы появляемся на свет сильными и полностью укомплектованными.
Он протянул к Народному руку, и в его движении была надменность. Но прежде чем он смог ее опустить, кольцо зеленого пламени охватило руку у плеча. Оно вылетело из маленького предмета в руке Народного, как брошенное лассо. Рука робота, отрезанная, со звоном упала на пол. Робот недоверчиво смотрел на нее, потом протянул остальные три, чтобы поднять отрезанную. Их опять окружило зеленое пламя, отрезав заодно и ноги у второго соединения. Робот упал вперед, крича что-то остальным высоким голосом.
Зеленое пламя быстро поиграло среди них. Безногие, безрукие, некоторые безголовые, все роботы, кроме двух, упали.
— Двух достаточно, — сказал Народный. — Но руки им не нужны, только ноги.
Сверкающие зеленые браслеты охватили руки роботов и отрезали их. Роботов увели. Тела остальных были разобраны, изучены, и под руководством Народного были проведены разнообразные эксперименты. Музыка заполнила пещеры, странные аккорды, необычные прогрессии, рассыпающиеся арпеджио и грандиозные вибрации звуков, которые не могло воспринять человеческое ухо. И наконец последняя вибрация стала слышна как глубокое гудение, она поднималась все выше и выше в урагане хрустальных хрупких нот, потом опускалась, снова переходила в резкий высокий писк, и снова продолжалась неслышимой, как прелюдия к гудению. И снова назад, вернулись писк и хрустальная буря, снова гудение и тишина, и опять и опять.
Разбитые тела роботов задрожали, как будто каждый их атом ускорил, усилил свое движение. Музыка взлетала вверх, опускалась — снова и снова. И закончилась неожиданно, на одной сокрушительной ноте. Разбитые тела перестали дрожать. В их металле появились звездообразные трещины. Снова прозвучала нота, и трещины расширились. Металл раскалывался.
