— Пожалуйста, позаботьтесь убрать отсюда этих людей, — сказала принцесса, небрежно махнув носовым платком в сторону больных, еще оставшихся в священных стенах. — Всех до одного. А потом пусть получше отскребут и проветрят тут как следует.
Анни медленно приблизилась к ней.
— Федра?
Принцесса обернулась с холодной улыбкой на губах.
— Здравствуй, Анни. — Она нахмурилась и, коснувшись руки подруги, понизила голос до шепота. — Как ты? Боже правый, да любая бы на твоем месте после вчерашнего забилась в угол, болтала бы всякую чушь и кусала себе ногти…
— Со мной все прекрасно, Федра, — нетерпеливо перебила ее Анни. — Куда перенесут этих людей?
Ответная улыбка была слишком лучезарной и быстро исчезла. Федра была не в себе, что Анни посчитала вполне естественным, если учесть окружающий хаос.
— Куда-нибудь, — ответила Федра. — Анни, венчание будет в этой часовне и всего через пять дней. Я не могу допустить, чтобы она выглядела как чумной барак. И здесь ужасно пахнет.
Анни на мгновение закрыла глаза.
— Конечно, не можешь, — согласилась она после короткой паузы. — Но куда ты их устроишь?
Федра подозвала одного из солдат. На ее хорошеньком личике отразилось вежливое участие.
— Извините, куда мы собирались перенести этих бедных людей?
Анни, прикусив губу, ждала и с трудом удерживалась от желания топнуть ногой. Солдат вспыхнул от вопроса принцессы, но ответил на удивление сдержанно.
— Мы думали, что вы нам скажете, ваше высочество, — ответил он.
— О, дорогая, — обратилась Федра к Анни и прикладывай платок ко лбу. — Где мы будем их размещать? Это должно быть такое место, где бы они никому не мозолили глаза.
Ее щеки стали странного зеленоватого цвета.
Терпение, сказала себе Анни. Это твоя лучшая подруга, и она слишком взволнована. Да и как ты можешь сердиться на Федру Сент-Джеймс, если ты ее любишь?
— За кухней есть свободные комнаты, — сообщила Анни юному солдату. — Я думаю, там же можно разместить и раненых мятежников.
В глазах солдата мелькнул благодарный огонек. Он кивнул, и больных начали выносить из часовни. Анни внимательно следила, как их кладут на наспех сделанные носилки — из старых дверей и досок — и выносят к внутренней ограде замка.
Служанки сразу же принялись за работу, и, когда несколько окон с помощью рычагов были подняты вверх, в часовню ворвался свежий воздух. Парадную дверь распахнули настежь, и Анни ощутила досаду и раздражение, потому что сама не додумалась ни до чего подобного.
Федра взял Анни под руку.
— Мне нужно поговорить с тобой, — объявила она. — По секрету.
— Господи, помоги мне, — прошептала Анни.
Принцесса деланно рассмеялась.
— Анни, дорогая, неужели со мной вправду так трудно?
— Да, — откровенно ответила Анни.
Но все же она позволила Федре держать ее за руку и вести в глубь часовни, где они сели рядом на скамью под витражом, сразу же раскрасившим их в синий, красный, зеленый и желтый цвета.
— Платье готово, ты знаешь, — сказала Федра.
В Анни вспыхнуло раздражение при воспоминании о бесконечных примерках проклятого платья. Последние несколько дней она ходила кругом, чтобы не попадаться на глаза мисс Ренденнон и ее девушкам, которые непременно заставили бы ее терпеть бесконечные булавочные уколы и ворчание мастерицы.
— Рада это слышать, — заметила Анни, оглаживая юбку.
Федра придвинулась ближе и зашептала едва слышно.
— Я должна тебе признаться.
У Анни тревожно сжалось сердце.
— Ну что? — со злостью спросила она.
Ее терпению наступил конец.
Принцесса заговорила, и из ее больших серых глаз полились крупные слезы.
— Думаю, только ты, Анни Треваррен, будешь на моей стороне.
— Я всегда на твоей стороне, — подтвердила разъяренная Анни. — Но это не значит, что я не хочу иногда тебя убить!
— Я не могу выйти замуж за Чандлера Хэзлетта.
Из Анни словно выпустили воздух, и она в изнеможении откинулась на спинку скамьи.
—
Слезы катились по щекам Федры, и ее отчаянный взгляд терзал сердце Анни.
— Я люблю другого. И собираюсь бежать с ним.
— Ты не должна это делать! — воскликнула Анни севшим голосом. — Гости едут каждый день, платье готово, Рафаэль придет в ярость…
— Свадьба будет, — сказала Федра. — Просто не я буду невестой, вот и все.
Анни от изумления открыла рот, но, придя в себя, спросила:
— Какого черта ты мне говоришь об этом?
— Глупышка, добродушно ответила Федра. — Как ты не понимаешь? Во-первых, я с самого начала не собиралась в этом участвовать. Поэтому и просила заменить меня на примерках.
Анни как будто начала что-то понимать и удивилась, как не догадалась об этом раньше.
—
Она скрестила руки, хотя уже чувствовала, что ее решимость слабеет.
— Ты слышишь меня, Федра Сент-Джеймс?
Но Федру она не обманула.
— Сделаешь, — рассудительно убеждала она, — потому что ты знаешь, речь идет о всей моей жизни. Подумай, Анни… Мое счастье… Может быть, мой рассудок в твоих руках.
— Нет, — ответила Анни, но это прозвучало не слишком уверенно.
Она всегда опекала Федру, а от привычек трудно отказываться.
— Пожалуйста, — молила Федра, крепко сжимая руки Анни. — Ты моя единственная надежда.
Анни настороженно поглядела на служанок, но они были заняты уборкой и болтовней друг с другом.
— Почему бы тебе не пойти к Чандлеру и не сказать ему правду?
— Он
Анни закрыла глаза. Месяц назад она нашла бы что возразить подруге, но теперь она знала — Федра права. Для Чандлера Хэзлетта и для Рафаэля брак не был завершением любви, он был договором, выгодной сделкой, обменом собственности на собственность.
— Кто же этот таинственный человек, которого ты любишь? — спросила Анни после минутного молчания.
Федра опустила глаза и принялась разглядывать свои изящные руки на коленях.
— Пока я не могу тебе сказать, — ответила она.
— Ты мне не доверяешь?
— Ну что ты! — искренне воскликнула принцесса, и слезы опять потекли по ее щекам. — Я знаю, ты никому не скажешь даже под угрозой смерти. Это я не смею. Если кто-нибудь услышит, не дай Бог, дойдет до Рафаэля. И тогда никто не знает, что будет.
