— То есть как так не было?
— Перестройка шла под руководством Евгения Петровича. На ходу. Прямо по эскизам.
— А вот комиссия утверждает, что этого не может быть. Что найденный в столе у Евгения Петровича проект — это проект вашего завода.
— Безграмотное утверждение.
Игорь улыбнулся.
— Вы так и заявили комиссии?
— Меня об этом не спрашивали, — нервно пожал плечами Черкасов.
«Ну, Виталий бы сейчас с тобой сцепился, — зло подумал Игорь. — А нельзя, нельзя. Тут надо по- другому».
— Что ж, логично, — спокойно произнёс он.
— Не правда ли? Я решил, пусть они сами, в конце концов, уточняют свои отношения. При чем тут я?
— Вполне логично, — повторил Игорь, и при этом ни один мускул не дрогнул на его лице, только чуть потемнели глаза и тяжёлый подбородок слегка выдвинулся вперёд. — Но вы разрешите, Пётр Андреевич, записать ваше мнение?
Черкасов беспокойно затеребил бородку.
— Разве это так необходимо?
— Да, конечно.
— Но мне кажется… все это дело прошлое?
— Не совсем. Ещё лучше, если вы напишете сами. В виде заявления или объяснения.
— Ни в коем случае, — поспешно возразил Черкасов, рукой как бы отстраняя от себя это предложение. — С какой стати? Вы меня вызвали. Задавали вопросы. Я только отвечал.
— Ну что ж. Это тоже логично. Тогда запишу я. Не возражаете?
— Воля ваша, — упавшим голосом произнёс Черкасов и опять схватился за бородку, перебирая её негнущимися пальцами.
Игорь молча достал из ящика стола лист бумаги, положил его перед собой и неторопливо закурил, громко щёлкнув зажигалкой.
Черкасов с тревогой следил за его приготовлениями и при щелчке зажигалки чуть заметно вздрогнул.
— Ну что ж, приступим, — сказал Игорь. — Я вам буду задавать те же самые вопросы. У вас, кстати, паспорт с собой?
— Да, да, естественно.
Черкасов дрожащими руками вынул бумажник, но, раскрыв его, не сразу нашёл паспорт. Он даже сдвинул очки на лоб и поднёс бумажник совсем близко к глазам.
Когда все было закончено, Игорь протянул ему исписанные листы.
— Прочтите. Если все верно, подпишите вот тут, внизу.
Черкасов, протерев пальцами стекла очков, словно они запотели, молча кивнул и углубился в чтение.
Игорь курил, откинувшись на спинку кресла. Смуглое лицо его с приплюснутым носом и тяжёлым подбородком казалось невозмутимым. Он сейчас походил на боксёра, отдыхающего после тяжёлого раунда.
— С вашего позволения, вот тут хотелось бы исправить, — неожиданно сказал Черкасов, поднимая голову. — Тут, видите ли, написано, — он снова зачем-то протёр стекла очков и прочитал, близко поднеся бумагу к глазам: — «Лучинин оставил кальки у себя для пополнения технического архива завода». Так вот, если нетрудно, вставьте слово «по-видимому». Я ручаться не могу.
— Но для чего же ещё?
— Не знаю, не знаю. Могу только предполагать.
— Пожалуйста.
Игорь вставил слово и сделал сноску внизу страницы. Потом спросил:
— Все?
— Минуточку, минуточку, — торопливо произнёс Черкасов, продолжая читать. — Вот… И тут… Вы записали: «На кальках были наши авторские подписи». Прошу вставить: «Насколько я помню». Дело, знаете, давнее. Мог и запамятовать. Потому очень прошу вас…
— Что ж, пожалуйста.
Игорь сделал новое исправление.
Черкасов принялся читать дальше, держа бумагу около глаз.
— Вот ещё, — через минуту сказал он. — Я не могу так категорически утверждать, что проекта нашего завода не было.
— Но вы же видели, что работа шла по эскизам?
— Эскизы видел, а проекта не видел, — упрямо покачал головой Черкасов. — Чего не видел, того не могу утверждать. Это уж элементарно, как вы понимаете.
— Та-ак. Значит, напишем, что проекта вы не видели. Это будет уже точно?
— Пожалуй. Хотя все-таки лучше выразиться так: по правилам проект должен был иметься, но я лично видел только эскизы.
— Насчёт проекта это ваше предположение?
— В некотором смысле, конечно.
— Предположения нам не нужны. Запишем факты: проекта вы не видели, а эскизы видели. Не возражаете?
— Ну, пожалуй, — неуверенно произнёс Черкасов.
— Вы в чем-то сомневаетесь?
— Нет, нет…
Игорь ещё раз исправил протокол.
«Это просто счастье, что Виталий с ним не встретился, — подумал он. — Представляю себе, что было бы».
Когда Черкасов, наконец, подписал последний лист протокола, Игорь как бы между прочим спросил:
— Кстати, Пётр Андреевич, у вас, кажется, есть дома пишущая машинка?
— Да, — тревожно ответил Черкасов. — Но я полагаю, это не криминал?
— Ну что вы, — Игорь заставил себя улыбнуться. — Просто хотелось бы узнать, не давали ли вы её кому-нибудь. Не помните?
— Нет. Хотя… позвольте, позвольте… — Черкасов провёл рукой по лбу. — Кому-то я её, помнится, давал…
— Хотелось бы знать.
— Извольте, — не очень охотно согласился Черкасов. — Постараюсь припомнить. Если удастся, я вам вечерком позвоню.
На том и договорились.
Черкасов, церемонно распрощавшись, ушёл. Руки ему Игорь не подал, и Черкасов инстинктивно не протянул свою.
«Что ж, — подумал Игорь, расхаживая по кабинету, — все-таки мучился я с тобой, кажется, не зря». Главное обвинение против Лучинина выглядело теперь более чем сомнительно.
Да и сам Черкасов. Он неискренен и завистлив. И наверное, завидовал Лучинину. Правда, он трус. И сам ничего не предпримет. Но подтолкнуть другого… И дать машинку… Кому же он её дал? Интересно, решится он это «вспомнить» или нет.
…Черкасов позвонил не «вечерком» а ровно через час.
— Вспомнил, — торжествующе сообщил он, словно это должно было послужить компенсацией за его по ведение в кабинете у Игоря. — Одному человеку давал.
— Кому же? — едва сдерживая нетерпение, спросил Игорь, локтем придвигая к себе бумагу. «Неужели Носову?» — мелькнуло у него в голове.
