Полдень 23 век. Возвращение Тойво

длинные волосы Индейца, он неуловимым движением смахивал их. Сердито стрекоча крыльями, гигантские насекомые уносились прочь.

— Итак, я слушаю вас! — прервал затянувшееся молчание Ежи.

— Вас ненавязчиво направили учиться на планетолога по одной простой причине… — начал Дымок.

— Ну! — не слишком вежливо поторопил его старик.

— Ваша будущая профессия обязательно должна была быть связана с Космосом, и только с Космосом.

— Что за глупости! — проворчал пан Янчевецкий. — Кому это могло понадобиться?

— КОМКОНу, кому же еще, — ответствовал Индеец. — Но не Комиссии по Контактам, а ее дочерней организации, Комиссии по Контролю. Существовала некогда в нашем благоустроенном мире такая структура, призванная контролировать потенциально опасные области научного поиска и предотвращать нежелательные последствия некоторых излишне дерзких научных экспериментов.

— Ну и правильно, ну и замечательно! Целиком и полностью поддерживаю! — горячо воскликнул старик. — Только я не понимаю…

— Какое это отношение имеет к вам? — закончил за него Дымок. — Самое непосредственное… Да, вы не занимались запрещенными видами научной деятельности, но вы сами, как это ни странно, результат потенциально опасного эксперимента. Причем — эксперимента, поставленного не людьми…

Старый планетолог отшатнулся от своего собеседника, как от невменяемого безумца. Александр Дымок усмехнулся и закатал правый рукав некогда модного, но давно уже безнадежно устаревшего радужного плаща.

— Видите родимое пятно? — спросил он, демонстрируя старику свой «иероглиф». — Ручаюсь, у вас на правом сгибе оно тоже имеется, только другой формы. Напоминает Фиту, букву старорусского алфавита…

Пан Янчевецкий молча ждал продолжения.

— Эта отметина появилась у вас, когда вам исполнилось десять лет. Я обзавелся родинкой примерно в том же возрасте. И мы с вами, уважаемый пан Янчевецкий, в этом не уникальны. Кроме нас с вами, такими отметинами обладают еще одиннадцать человек.

— Занятное совпадение, — проговорил планетолог. — Однако тринадцать, причудливой формы родинок на сгибе правого локтя — еще не повод подозревать их обладателей во внеземном происхождении. Вы не находите, молодой человек?

— Не повод, — согласился его собеседник, — но есть и другие, как вы говорите, занятные совпадения. Все тринадцать обладателей этих причудливых родинок родились в один и тот же день, а именно шестого октября две тысячи сто тридцать восьмого года…

Ежи приподнял седую бровь, осведомился:

— И вы — тоже, молодой человек? В таком случае, вы на диво хорошо сохранились. На вид вам не дашь и сорока… Как вам это удалось, поделитесь опытом…

Дымок вежливо переждал этот взрыв старческого сарказма, потом сказал:

— Охотно поделюсь, пан Янчевецкий. Собственно, для этого я сюда и прилетел. Но прежде я хотел бы продолжить.

Старик благожелательно кивнул, ему уже стало любопытно. Они сошли с движущейся тропинки, уселись на губчатое сидение парковой скамейки в узорчатой тени папоротникового дерева.

— Итак, — вновь заговорил Индеец приглушенным бархатным баритоном эстрадного чтеца, — двадцать первого декабря две тысячи сто тридцать седьмого года отряд Следопытов под командой Бориса Фокина высадился на каменистое плато безымянной планетки в системе ЕН 9173, имея задачей обследовать обнаруженные здесь еще в прошлом веке развалины каких-то сооружений, приписываемых Странникам…

13 мая 228 года Тополь-11, Квартира Максима Каммерера

Проснулся я утром, как ни странно, в хорошем настроении. Обычно утром приступы депрессии бывали особенно сильны, и я буквально через силу заставлял себя вставать с постели, умываться, одеваться, готовить себе завтрак и совершать прочие, как казалось, совершенно бессмысленные телодвижения. Но сегодняшний день было особенным. Облака гнетущей депрессии вдруг рассеялись, и я чувствовал себя, вообщем-то, неплохо. Не скажу, что отлично. Нет. Но было такое ощущение, что впервые за долгие годы проглянуло солнышко. Может быть потому, что во мне теперь жила Надежда. Я полежал немного, нежась в постели, щурясь от заглядывающего в комнату солнца. «Все будет хорошо, все будет хорошо…», — твердил себя я. В это время заявился Калям и напомнил о себе в том смысле, что неплохо бы, наконец, и позавтракать.

Я накормил Каляма, совершил небольшую пробежку по парку нашего уровня, сделал зарядку, искупался в бассейне, перекинулся нескольким словами о том, о сем с соседом, с забавным именем Мефодий, бывшим трансмантийщиком, поиграл в мячик с его правнучкой, Машенькой, чудесной веселой девчушкой (надо сказать, что мы с ней очень дружны), вернулся в свои апартаменты и, вкусивши чаю, решил досмотреть до конца интервью с Нехожиным, а так же закончить изучение документов, переданных мне Бернаром и Мари.

Продолжение интервью с Ростиславом Нехожиным Запись от 28 февраля 222 года, Всемирный Информационный Центр Часть 2

Ведущая: Ростислав, мне бы хотелось вначале вернуться к теме эволюции жизни на Земле, которую мы затронули с вами в прошлый раз. Судя по поступающим откликам, эта тема вызвала живой интерес у наших зрителей. Как же все-таки с точки зрения псионики происходило появление новых видов в ходе эволюции? Что заставило объединиться вместе отдельные молекулы, чтобы образовать, например, живую клетку? Как зародилась жизнь в океанах? Как появились первые животные на суше? Каким образом плавник рыбы превратился в лапу сухопутного животного, или лапа животного превратилась в крыло птицы? С точки зрения неодарвинистких теорий все это происходило на протяжении миллионов лет в результате направленных мутаций и естественного отбора.

Нехожин: С точки зрения псионики все происходило совершенно иначе. Как я уже говорил появление любых новых форм, видов и качественных трансформаций на материальном плане происходит благодаря информационному вмешательству более высоких уровней Ноокосма. Эволюция, несомненно, использует механизм естественного отбора, но он включается УЖЕ ПОСЛЕ ТОГО как произошла некая качественная трансформация, — например появление крыла или лапы, — а не ДО нее. То есть не естественный отбор и мутации вызывают трансформацию. Сначала происходит некая трансформация, причем происходит сразу, квантовым скачком, благодаря той самой скрытой информационной компоненте, где уже содержится ее информационный прототип. И лишь потом ее подхватывает естественный отбор. По всей видимости, такие трансформации происходят в критических для вида условиях, чаще всего тогда, когда ему угрожает гибель.

В псионике мы вводим понятие «квантовой эволюции», — качественно новые трансформации, а значит и новые виды, возникают скачком, напоминающим квантовые процессы, без какого-либо предшествования или промежуточных форм. Кстати это подтверждают и экспериментальные данные. До сих пор мы не можем обнаружить в срезах ископаемых геологических пластов останки промежуточных эволюционных видов, которые демонстрировали бы нам этот процесс постепенных