– Майер. Кроме него никто ни о чем не знал. Глаза Тюрка сверкнули.
– В следующий раз, когда я повстречаю Майера – буду знать, что делать…
– Но может быть, это вовсе не старшины, – спокойно продолжал Крой. – Помнишь того индейца, на которого ты утром орал? Майер говорил, что Конкэннона привел в Дип-Форк какой-то индеец. Может, он затаил злобу и напустил на нас конную полицию…
Этого Тюрк не предполагал. Он угрюмо спросил:
– Ну, а где Конкэннон сейчас?
– Не беспокойся на этот счет. У него нет оружия. Рано или поздно мы его разыщем.
– Если нас раньше не разыщут эти двое, – сказал Тюрк.
Крой о чем-то сосредоточенно размышлял.
– Чем больше я об этом думаю, – сказал он, – тем больше убеждаюсь, что это были конные полицейские. Я ведь помню рожу того индейца. Он вполне мог со злости устроить такую штуку. Но ему придется плохо, когда краснокожие полисмены догадаются, что он их надул. Хотя, пока что это неважно…
– Ладно, что мы тут сидим без толку? Надо их найти и перестрелять.
Крой посмотрел на сообщника.
– Другого я от тебя и не ожидал, – сказал он недовольно. – Если уж придется их убить, то это мы всегда успеем. – Внезапно повысив голос, он крикнул в темноту: – Эй, вы там! Слушайте хорошенько, повторять не буду! Если вы индейцы или индейские охранники, у вас будут неприятности. Мы – белые. Мы вас не трогали, но вы устроили на нас засаду. – Выждав несколько секунд, он продолжал: – Если вы не хотите иметь дело с федеральными старшинами – убирайтесь отсюда и не лезьте в дела белых!
Ниже по течению ручья послышались негромкие голоса.
– Совещаются, – сказал Крой со вздохом облегчения. – Точно, это индейцы.
Прислушавшись, они поняли, что разговор идет на местном наречии. Лицо Тюрка медленно расплылось в улыбке.
– Ага, краснокожие…
Разговор прекратился; Тюрк и Крой услышали, как на берегу затрещали кусты: индейцы уходили. Вскоре с равнины донесся затихающий стук копыт.
– Не хотел бы я оказаться на месте того фермера, когда они его сцапают, – усмехнулся Тюрк. – И на месте Конкэннона, когда его сцапаем мы.
Конкэннон услышал, как индейские полисмены убираются восвояси. Теперь ему уже не приходилось рассчитывать на чудеса и на мстительных фермеров. Но зато у него был длинноствольный карабин и дюжина патронов, причем, Тюрк и Крой об этом не знали.
– Конкэннон, ты меня слышишь? – крикнул Крой. – Начинаем все сначала! Уладим это дело в своем тесном кругу!
Он казался спокойным и уверенным в себе. Конкэннон представил, как он почесывается, глядя мутными глазами в ночное небо.
– До сих пор тебе везло. Но везение не может длиться вечно. Похоже, пробил твой час, – добавил Крой.
Он пытался отвлечь Конкэннона, в то время как Тюрк занимал новую позицию.
Сжимая в руке карабин, Конкэннон стал пробираться сквозь кусты. Треск каждой сухой ветки казался ему пушечным выстрелом. Он часто останавливался и стоял неподвижно, вслушиваясь в темноту с пересохшим ртом и бьющимся сердцем.
Теперь Крой молчал. По долине гулял легкий ветерок, качавший ветви платанов. Конкэннон вытер лоб рукавом и двинулся вверх по ручью. Впереди, над противоположным берегом, показался сначала оранжевый серп, а затем и вся октябрьская луна. Конкэннон ужаснулся: она показалась ему необычайно яркой. От нее тут же заблестела вода и прояснилось небо.
Конкэннон лег в редкую траву и почувствовал себя словно голым. Тюрк и Крой просто не могли не заметить его сейчас.
Тут его охватил приступ храбрости: он вспомнил, что теперь приходится рассчитывать не на везение, а только на себя. Он вскочил на ноги, пробежал несколько метров и распластался на прибрежном песке.
Грохнуло ружье. Конкэннон быстро прицелился в то место, где увидел вспышку огня, выстрелил и тут же откатился в сторону, не зная, попал ли в цель, но отметив про себя, что из ружья больше не стреляют. Зато где-то в стороне трижды рявкнул револьвер. После небольшой паузы раздалось еще два револьверных выстрела.
Конкэннон удивился, что один из противников использует револьвер вместо ружья, затем понял, что ружья у того просто нет. Он быстро вынул из кармана патрон и сунул в ствол карабина. В ответ раздался звук заряжаемого «Кольта».
Но что же стало с тем, у кого было ружье? Мертв он или притворяется? Тюрк это или Крой?
Конкэннон залез в густую траву и замер. Человек с револьвером теперь спускался к воде. Видимо, это был Тюрк: его выдавали нервные, нетерпеливые движения.
На мгновение Конкэннону стало жаль Тюрка: револьвер против карабина… Силы были неравны.
Луна поднималась все выше, и Конкэннон завороженно смотрел на нее. Она, казалось, плыла над неподвижным ручьем и превращала его в сверкающую ленту.
Тюрк выстрелил снова; Конкэннон направил карабин в его сторону, нажал на спусковой крючок и увидел, как темная фигура рухнула навзничь в прибрежные заросли. Револьвер негромко ударился
