колбасными изделиями. А еще он поставил на стол небольшую бутылку красного вина.
– Ну что ж, давайте поговорим о работе, – сказал я, беря гренку и кусочек колбасы. – Вы упомянули число из четырех цифр, которое может трансформироваться в число из семи цифр. Что вы имели в виду?
– В подобной интерпретации это звучит почти как головоломка, но я постараюсь объяснить все как можно проще. Вы слышали что-нибудь про каббалу? Эта наука развивалась в Хероне весьма интенсивно. Когда Эль-Каль переживал период наивысшего расцвета, здесь жили лучшие каббалисты Европы. Однако мы поговорим об этом как-нибудь потом.
– Да, давайте перейдем к делу, – нетерпеливо сказал я.
– Если говорить коротко, я уже лет двадцать как покинул Израиль и приехал сюда, чтобы открыть здесь антикварный магазин – тот, который вы сегодня видели.
Я, по правде говоря, не видел этого магазина, потому что его витрина была полностью закрыта огромным куском мешковины, однако я не стал перебивать своего собеседника.
– После того как этот квартал был отреставрирован, – продолжал антиквар, – город существенно обогатился. И не только благодаря хлынувшим сюда туристам. Здесь стали селиться более-менее состоятельные иностранцы, например, ваш соотечественник Лэнс Армстронг. Знаменитый американский велогонщик.
– Я знаю, кто он такой. Продолжайте, пожалуйста.
– Я, скажем так, довольно неплохо зарабатываю себе на жизнь тем, что скупаю и перепродаю старинную мебель, хотя найти подходящих клиентов зачастую бывает не так-то просто. Впрочем, следует признать, что Интернет значительно упростил весь этот процесс.
Я осушил бокал, мысленно прося небеса – все еще затянутые грозовыми тучами – о том, чтобы сидящий передо мной человек побыстрее закончил все свои преамбулы и наконец сообщил, в чем же заключается его предложение. У меня уже заканчивалось терпение. Десместре, должно быть, заметил мою нетерпеливость, потому что вдруг сказал:
– Дело в том, что я стал жертвой ужасного ограбления.
После подобного его заявления в ресторане воцарилась неловкая тишина, которую не нарушал даже ранее сновавший туда-сюда официант (а может, этот парень был хозяином данного заведения). К этому моменту он уже куда-то испарился.
– При всем моем к вам уважении, сеньор Десместре, – начал я, уже жалея о том, что сюда приехал, – могу лишь сказать, что вам следует обратиться с данной проблемой в полицию. Если я писал статьи о краже произведений искусства по заказу калифорнийских миллионеров, это еще не означает, что…
– Это означает очень многое, – сухо перебил меня антиквар. – По крайней мере, для меня. В данный момент вы являетесь единственным человеком, который может помочь мне, чтобы я не зря потратил свои деньги. И я буду очень щедрым. Более того – мы даже разделим прибыль пополам.
– Я настаиваю на том, что этим следует заниматься полиции, а не мало что соображающему в подобных делах журналисту, – ответил я, предчувствуя, что могу влипнуть в серьезные проблемы. – Если вы не доверяете правоохранительным органам, наймите частного детектива.
– В полиции уже знают об этом ограблении, – сказал Десместре, – но это вряд ли поможет мне вернуть письма. Кроме того, я даже не сообщил полицейским об их существовании.
Как я и опасался, вся эта затея, похоже, пахла какими-то большими неприятностями. Здравый смысл мне подсказывал, что нужно убираться отсюда, и побыстрее. Тем не менее я поддался своему любопытству и спросил:
– О каких письмах вы говорите? Я ничего не понимаю.
Десместре, слегка приподняв брови, уставился на меня пристальным взглядом, а его необычайно покатые плечи стали, казалось, еще более покатыми.
– Прежде чем я сообщу детали, мне необходимо знать, беретесь ли вы за этот заказ. Те, кто не имеет к этому делу никакого отношения, не должны ничего знать.
– Тогда считайте меня одним из тех, кто не имеет к этому делу никакого отношения. Я не собираюсь браться за работу, не имея представления, в чем она будет состоять. Кроме того, она, похоже, пахнет большими неприятностями. В общем, решено – обратитесь к кому-нибудь другому.
Произнеся эти слова, я вдруг почувствовал облегчение. Однако антиквар, не придав моим словам, похоже, абсолютно никакого значения, стал с невозмутимым видом объяснять:
– Обычно я покупаю товар у владельцев находящихся в окрестностях Хероны домов, в которых уже никто не живет. В старых домах, впрочем, не так часто находится какая-нибудь стоящая мебель. Если же она там имеется, то хозяева знают о ее ценности и зачастую загибают немыслимые цены. Сами понимаете, очень прибыльным бизнесом это не назовешь. Поэтому я приятно удивился, когда увидел комод в стиле модерн в партии товара, продававшегося буквально за бесценок. Раньше он принадлежал какому-то старику, который провел всю свою жизнь в квартале Эль-Каль. Старик этот в последнее время жил один, а когда такие люди умирают, их ближайшие родственники обычно стремятся мигом распродать все имущество умершего, чтобы легче было поделить доставшееся наследство…
– А вы, пользуясь этой их спешкой, приобретаете ценную мебель по бросовой цене.
– Я оказываю им хорошую услугу, поверьте мне, – стал оправдываться антиквар, ничуть не обидевшись на мои слова. – Я плачу больше, чем заплатили бы другие, и, кроме того, за особо ценные предметы мебели я отстегиваю их бывшим владельцам определенный процент от прибыли, которую мне удается получить за счет перепродажи.
– Тот комод относился к числу особо ценных предметов мебели?
– Как по мне, так пусть бы его бросили хоть в костер! – неожиданно заявил антиквар. – Он, конечно, старинный, но не очень красивый. Один из тех предметов мебели, которые изготавливали для семей с не ахти каким достатком. Кроме того, он почти сгнил от сырости.
Десместре произносил эти слова с таким видом, как будто я был простодушным владельцем какого- нибудь предмета мебели, а он, желая его у меня купить, пытается сбить цену.
– Если этот комод такая нестоящая вещь, то почему же вы тогда так сильно переживаете? Ведь у вас, если я не ошибаюсь, украли именно его, не так ли?
– Вы не ошибаетесь. Сам по себе этот комод для меня большого интереса не представляет. Если его реставрировать, то я смог бы заработать от его перепродажи всего лишь чуть больше тысячи евро. А вот то, что в нем находилось, – это уже совсем другое дело.
– И что же в нем находилось? – заинтересовался я. – Вы упоминали о каких-то письмах.
– О них и речь. Там лежала кипа хорошо сохранившихся писем, аккуратно перевязанных черным шелковым шнурком. Когда я понял,
– Расскажите подробнее, не терзайте мое любопытство.
– Давайте-ка лучше пойдем в мой магазин, – шепотом сказал Десместре, покосившись в сторону кухни, в которой кто-то тихонечко гремел кастрюлями и тарелками. – Заодно и посмотрите, во что он превратился.
5
Я зашел в магазин, стараясь не наступать на валяющиеся на полу бесчисленные кусочки битого стекла. Со стороны могло показаться, что здесь недавно разорвалась небольшая бомбочка.
Осмотрев изнутри разбитую вдребезги витрину, прикрытую со стороны улицы огромным куском мешковины, я понял, что при ограблении использовали автомобиль. Я знал из прессы, что именно так частенько грабят ювелирные магазины. Этот способ позволял действовать быстро и результативно: грабители на автомобиле типа «пикап» или на микроавтобусе с разгона въезжали прямо в витрину и, снеся ее, буквально опустошали магазин еще до того, как по сигналу сработавшей сигнализации успевала приехать полиция.
– Комод в стиле модерн, похоже, не показался грабителям дешевым барахлом, если они решились на
