– В пещере Кинопса?
– Она вполне может считаться подходящим местом, однако потребуется привести ее в надлежащий вид. Ты же уже знаешь, что мне нравится придавать налет старины проектам, нацеленным на будущее. Прошлое и будущее смыкаются друг с другом, образуя замкнутый круг. После того как исполнится «Предсказание 2013», Патмос станет вдвойне священным островом, куда представители нового человечества будут совершать паломничества.
Произнеся эти слова, Ханнес откинулся на спинку своего кресла – то ли с измученным, то ли с чрезмерно взволнованным видом.
– Не понимаю, зачем ты мне об этом рассказываешь, – покачал головой я, не зная, что обо всем этом и думать. – Если проект «Ирод» реально существует, то стоит только сообщить о нем прессе – и сюда, к вам, тут же нагрянут полицейские и военные.
– Никто прессе ничего не сообщит. Кто может это сделать?
– Например, я – после того как выберусь из этой обсерватории.
– Ты ошибаешься, Лео, если думаешь, что «Возрождение» – это путешествие туда и обратно. Обратного пути нет. Если кто-то добрался до Кинопса, то он остается с ним и его бесами навсегда.
Произнеся эти слова, Ханнес достал из кармана пистолет и, вытянув руку, с невозмутимым видом направил его ствол прямо мне в лоб. Внезапно нависшая надо мной угроза смерти почему-то привела меня в состояние полного спокойствия – как будто все, что сейчас будет говориться или делаться, уже не имело для меня никакого значения. Если у человека исчезло будущее, то бояться ему уже нечего.
– Что меня в тебе раздражает, Ханнес, – так это то, что ты, чтобы отправить меня сейчас на тот свет, заставил меня совершить такое длинное путешествие. Я предпочел бы, чтобы ты прикончил меня еще в Тиране – или даже раньше, если ты знал о том, что я уже нахожусь в пути. Разве ты не это с самого начала и собирался сделать? Уничтожить всех, кому стало известно об этом предсказании, – уничтожить их ради того, чтобы они не помешали его исполнению!
– Оставить в живых стоит лишь того, кто достоин нашего великого дела. Все остальные – пособники вредоносного человеческого рода. Хочешь узнать, почему я до сих пор оставил тебя в живых?
Задав этот вопрос, Ханнес, все еще держа в правой руке пистолет и целясь им мне в лоб, левой рукой надавил на рычажок своего настольного портсигара, чтобы пластмассовая птичка вынула из коробочки сигарету. Затем он – слащавым голосом – сказал:
– Не будешь ли ты так любезен прикурить мне сигарету? Мне в данной ситуации что-то не хочется ни опускать пистолет, ни отводить от тебя взгляд.
Было очевидно, что Ханнесу нравилось оттягивать в подобных случаях развязку. Поднимая со стола изготовленную в шестидесятых годах увесистую зажигалку, я мысленно спросил себя, а не смогу ли я, запустив ее в голову Ханнеса, оглушить его еще до того, как он успеет выстрелить.
– Поскольку ты мне симпатичен, я подарю тебе еще семь минут жизни, – заявил мне исландец. – Именно столько минут уйдет на то, чтобы выкурить эту сигарету. А пока я курю, можешь спрашивать меня о чем угодно. Затем я тебя пристрелю.
Я, быстренько взвесив свои шансы, решил, что уж лучше мне еще пожить на белом свете целых семь минут, чем пытаться сейчас внезапно напасть на Ханнеса, заранее зная, что подобная попытка обречена на провал: ствол пистолета ведь направлен прямехонько мне в лоб, а указательный палец исландец держит на спусковом крючке.
Ханнес выпустил изо рта большой клуб дыма и сказал:
– Я вообще-то планировал, что прикончу тебя в порту Скала – как только ты прибудешь на Патмос, – но Доуленд тебя на какое-то время спас.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я, с завороженным видом наблюдая за тем, как сигарета становится все короче и короче.
– На том судне я заметил, что песня «Flow my tears» производит на тебя сильное впечатление, и мне подумалось, что человек, которому нравятся произведения Доуленда, заслуживает того, чтобы ему дали шанс выжить. Доуленд – апостол всех тех, кто о чем-то печалится, а потому мне показалось, что ты можешь оказаться достойным «Возрождения». Я еще больше укрепился в этом своем мнении после того, как ты сумел добраться до дна пещеры Кинопса. Я тогда сказал сам себе: «Это – мой человек».
– А что я сделал такого, из-за чего ты во мне разочаровался? – спросил я, с тревогой видя, что сигарета сократилась уже наполовину.
– Ты меня предал – предал, как Иуда.
– Я и в самом деле намеревался это сделать после того, как выберусь отсюда, – сказал я, решив попытаться пронять своего собеседника откровенностью, – однако пока что я еще не давал тебе оснований хотеть меня прикончить.
– Ты лжешь – а значит, ты не более чем самый заурядный человек.
Сигарета уже превратилась в коротенький окурок, которого хватит лишь на одну затяжку. Чтобы исландец не сделал эту затяжку – и, соответственно, не нажал затем на спусковой крючок, – я попытался заставить его пуститься в разглагольствования:
– Скажи мне, по крайней мере, в чем конкретно заключается моя вина.
– Тебе удалось выяснить, где находится наша обсерватория. Вчера ночью мы заметили, что возле модулей крутится какой-то посторонний человек, но поймать нам его не удалось. Однако это заставило меня принять решение о временной ликвидации лагеря. То мероприятие, на котором ты присутствовал сегодня утром, представляло собой церемонию прощания. Мы все расстаемся до тех пор, пока не создадим новую обсерваторию… Ты меня поимел, Лео.
– Я не понял ничего из того, что ты сказал, – заявил я, видя, что сигарета догорела уже до самого фильтра. – Твои слова означают, что мы с тобой остались в лагере одни?
– Я уже очень скоро смогу сказать не «мы остались одни», а «я остался один», потому что ты прямо сейчас покинешь этот мир навсегда, – сказал Ханнес.
Я, понимая, что уже вот-вот отправлюсь на тот свет, закрыл глаза. Последним, что я услышал, был оглушительный грохот.
15
Открыв глаза, я увидел улыбающееся лицо Эльзы. Когда ее губы на мгновение прильнули к моим, я подумал, что быть мертвым не так уж и плохо.
Мне затем потребовалось немало времени на то, чтобы понять, что я все еще жив, хотя и довольно долго пролежал без сознания на полу среди обломков того, что еще совсем недавно было модулем Ханнеса. Приподняв с трудом тяжелую голову и посмотрев по сторонам, я увидел, что остальные модули постигла примерно такая же судьба. Вся обсерватория «Возрождения» превратилась в груду развалин.
– Что здесь произошло? – спросил я, все еще будучи не в силах подняться.
– Это была очень рискованная игра, которая закончилась благополучно, – ответила Эльза, проводя ладонью по моим волосам. – Я даже и не подозревала, что ты находишься здесь, внутри!
Подобный смелый план ассоциировался в моем сознании скорее с деятельностью какой-нибудь террористической группировки, чем с изощренными выходками эксцентричной женщины, а потому мне невольно подумалось, что я почти ничего не знаю об Эльзе и о том, чем она вообще занимается. Кто ей в этой авантюре помогал? А может, она принадлежит к какой-нибудь организации, борющейся с «Возрождением»? Я решил, что попытаюсь найти ответы на эти вопросы как-нибудь потом, а сейчас займусь кое-чем более срочным.
– А где Ханнес? – спросил я, с трудом поднимаясь на ноги. – Он погиб?
