мертвы, и никто из них больше не ожил.
А Гцонцемдима вернулась домой, в свое становище.
Вот какие истории происходили в давно прошедшие времена.
Два брата сговорились между собой:
— Давай, — сказал младший, — отправимся сегодня к нашей невестке и убьем ее — жену нашего старшего брата! Пойдем и убьем ее сегодня!
Они шли-шли, пока не добрались до источника. И сели там возле воды. А становище семьи их невестки было неподалеку оттуда.
Так они сидели и поджидали ее у источника. Один из братьев сказал:
— Кто-то там идет. Кто-то идет сюда. Кто это? Уж не она ли?
Но второй брат посмеялся над ним:
— Да нет, глупец! Уж если она появится, ее нельзя не узнать. Ты услышишь, как позвякивают ее украшения — тсади, тсади, тсади, тсади! Это кто-то другой.
Наконец она показалась — она выступала медленно, торжественно, пришла и села у источника. Братья зачерпнули грязи и дали ей вместо воды, хотя в источнике было полно воды.
Она тихо сказала:
— О! Почему вы так со мной обращаетесь? Почему вы не даете мне чистой воды? Если уж вы решили убить меня, то по крайней мере дайте мне напиться, чтобы моя кровь легко вытекла!
А они ответили:
— Но мы дали тебе совсем чистую воду! Зачем ты поднимаешь такой шум и называешь ее грязью? Давай проходи вперед и пей!
Ну а она, перед тем как уйти из становища, сказала своей бабушке:
— Я хочу, чтобы ты знала, что я иду навстречу своей смерти. Скоро я умру. И тогда кровь из моего сердца вылетит — вот отсюда, между лопаток. Ты же должна быстро схватить ее и сунуть в мешок. Ты положишь ее в мешок.
Вот так она предупредила свою бабушку о том, что случится.
И старуха все так и сделала. Братья пронзили копьем свою невестку, но ее кровь вырвалась и полетела к бабушке. А старая женщина схватила ее и сунула в мешок.
Там она росла-росла, пока не стала взрослой женщиной. Сначала выросли два маленьких зуба нижней челюсти. Они стали расти — и появилась вся челюсть целиком, похожая на зубы ребенка. Старая женщина заботилась об этом существе и укрывала его от посторонних глаз. Оно все росло-росло — и вот уже стало ползать. Оно выползало из мешка и ползало вокруг. Старая женщина приходила к девочке и отмывала дочиста маленькое личико на тоненькой шейке. Затем она играла и забавлялась с девочкой, пока не наступало время спать, и та снова забиралась в мешок. Бабушка завязывала мешок, и девочка засыпала там.
Однажды, когда девочка играла, старая женщина сказала:
— Ах дочь моей дочери, смотри-ка, ты весь песок изрыла, пока ползала!
Так она играла с ребенком и нахваливала его и разговаривала с ним, а люди услышали и сказали:
— О! С кем это разговаривает старая женщина?
Но она сказала:
— Да я говорю, что животные изрыли весь песок! Я просто пожаловалась на этих зверей.
Люди ответили:
— Перестань нас дурачить! С кем ты разговаривала?
Но бабушка продолжала держать все в тайне от них, и вот наконец девочка выросла. Она стала совсем взрослой, грудь у нее набухла, и она была очень красива. Она была прекрасна — ведь это была Гцонцемдима!
Она стала взрослой, и вот однажды она сидела и толкла нгхн. Она дробила и растирала ветви нгхн в красный порошок — кобо, кобо, кобо!
А все остальные в это время ушли собирать пищу.
Возвращаясь в становище, они услышали, как кто-то толчет нгхн.
— Эй! Кто это там толчет нгхн? — спрашивали они друг друга. — Кто бы это мог толочь нгхн?
— Вы ошибаетесь, — сказала старуха. — Никто не толчет нгхн, я здесь одна.
Но они сказали:
— Что с тобой такое происходит? Кто эта девушка?
И они побежали вперед и обняли Гцонцемдима. И все они стали с ней здороваться: «О! Моя маленькая племянница, моя тезка, моя сестренка…»
Они приветствовали ее и восхищались ею — все были счастливы, что она опять вместе с ними!
На следующий день они все остались в становище и на другой день тоже.
И так все они там жили.
Муж Гцонцемдима охотился на дукеров. Он убивал дукеров, а она собирала съедобных ящериц, навозных жуков, мышей. Эту пищу она приносила домой, а муж убивал и приносил домой дукеров.
Однажды мать Гцонцемдима взяла с собой внучку — дочку Гцонцемдима, и они отправились выкапывать клубни шон.
Завидев клубни, девочка закричала:
— Бабушка! Иди сюда выкопай этот корень шон!
Бабушка подошла, посмотрела, что там, и сказала:
— Цой-цой-с-а-ка-цой, хви-кви-с-а-ка-хви! Так это здесь охотился вчера мой зять на дукеров — весь песок изрыл своими яйцами!
Девочка сказала:
— Бабушка, а бабушка, зачем ты оскорбляешь моего отца?
— О, что это говорит эта девочка?
И так всю обратную дорогу до становища они не переставали спорить друг с другом.
Когда они добрались туда, отец девочки как раз освежевывал дукера. Он вытащил внутренности и сказал ей:
— Вот, отнеси это своей бабушке!
Но девочка ответила:
— Она оскорбляет моего отца, а он говорит, что я должна отнести ей внутренности дукера!
Бабушка сказала:
— Ты что, с ума сошла?! Когда это я оскорбляла твоего отца? Возьми мясо и пойди повесь его у моей хижины.
Но девочка опять отказалась, и тогда отец молча встал и взял мясо.
— Раз ты не хочешь, я сам отнесу мясо твоей бабушке, — сказал он.
Он поднял мясо, чтобы его подвесить, но прежде завязал его в шкуру. Затем он взял большой топор и тоже засунул его в шкуру. И вот, завернув вместе с мясом в шкуру топор, он отправился к своей теще.
Она уже потянулась было принять от него мясо, но он сказал:
— Когда ты принимаешь подарок, то не должна вот так сидеть. Когда ты берешь подарок, ты должна склонить голову и опустить глаза.
И вот его теща сделала так, как он сказал. А он тут же выхватил топор и, встав над нею, ударил ее сзади прямо по шее.
— Хехх! — вырвался у нее из горла хрип, и она умерла.
Хлынула кровь, целое море крови. Муж Гцонцемдима выволок тело из лужи крови, оттащил его в хижину и положил там.
Пока все это происходило, Гцонцемдима не было дома — она ушла собирать пищу. Так она собирала-
