Мифы и сказки бушменов

И пестрая ворона улетела; у нее на шее до сих пор еще виден жир, который люди тогда ей повесили. Она принесла жир обратно. И люди увидели, что жир еще там, на шее вороны. С тех пор жир навсегда остался у нее на шее. Шея вороны белая — ведь она принесла жир домой. Жир, который был у нее на груди, остался там навсегда — грудь у нее белая, а часть, которая была у нее на шее, осталась белым пятном на шее. Поэтому мы называем ее «пестрая ворона». Мы думаем, что белое оперение у нее на шее покрывает то место, где некогда висел жир.

Слон, жираф и носорог отправились вызволять Квамманга и Цагна. И Кауру, жена Цагна, тоже пошла, и Дикобраз, жена Квамманга. Они пошли, чтобы посмотреть, можно ли их вытащить из завала. Вот почему они отправились посмотреть.

Они увидели, что там навалены камни, огромные камни. Тогда они подумали, что Цагн и Квамманга смогут выбраться, так как камни большие. Жена Квамманга стояла и смотрела — показалось лицо мужа. И она подумала, что Квамманга сможет выбраться, потому что, как только люди сбросили сверху камни, показалось его лицо. Она стояла и глядела, как постепенно показывается тело Квамманга. Она подумала, что людям удастся вытащить его, ведь уже показалось его тело.

Наконец она увидела, что Квамманга вытащили. Она поблагодарила людей за то, что они вытащили Квамманга.

Кауру тоже стояла и смотрела, но Цагна не было видно — камни совершенно завалили его. Поэтому Кауру все стояла и глядела, но не видела его. Когда она поняла, что люди собираются бросить там Цагна, она попросила, чтобы они вытащили его. А люди хотели оставить его там погребенным под камнями. И Кауру принялась просить людей вытащить для нее Цагна — ведь он был ее мужем.

Она сказала:

— Цагн всегда был таким. Он расхаживает, устраивает разные проделки, когда меня нет с ним. Вы должны вытащить его ради меня. Я всегда наставляла его. Я говорила ему: «Ты не должен проказничать, когда ты идешь с Квамманга».

Цагн же поступал так, как будто он не слышал ее. Он продолжал свои проделки в домах чужих людей, хотя она говорила:

— Ты не должен проказничать.

Цагн должен был бы подумать о том, к чему приведет его поддразнивание. А он все дразнился, как малый ребенок; он все играет, как будто он ребенок, а не взрослый. Он ходит в дома чужих людей и проказничает, совсем не думая, что с ним Квамманга.

Поэтому-то, из-за его выходок, и Квамманга завалило камнями. А ведь это только Цагн проказничал, а Квамманга вел себя спокойно. Он понимал, что они в гостях у чужих людей. Поэтому Квамманга вел себя спокойно, он просто разговаривал, он беседовал.

Люди стали разбирать и оттаскивать камни, и вот они вытащили Цагна. Они грубо обращались с ним и ушибли его: ведь они были сердиты на него за то, что из-за него пострадал Квамманга.

Поэтому люди грубо выволокли его из-под камней. Они видели, что причиняют ему боль, потому что камни накрепко зажали его, но они были на него сердиты.

Тогда Цагн стал жаловаться, что у него болит кожа от ударов камней. И Кауру сказала:

— О люди! Прошу вас хорошо обращаться с Цагном ради меня.

А люди хватали камни и отшвыривали их в сторону и тащили Цагна. Цагн стонал, вскрикивал — ведь ему и правда было больно кожу. Он вопил, потому что камнями ему ободрало всю кожу. Он пронзительно кричал.

Прихрамывая, Цагн вместе со всеми двинулся к дому. Он шел, пошатываясь. Люди смазали ему лицо, чтобы облегчить боль, а ему очень хотелось есть. Поэтому он шел и покачивался от голода. Но люди все же смазали ему лицо; они хотели, чтобы его раны исцелились, чтобы он мог спокойно идти вместе с ними и вернуться домой. И он пришел домой.

Тогда его сестра-журавлиха[43] заплакала от жалости. Цагн был покрыт ранами, и сестра жалела его за то, что он, Цагн, так пострадал. А люди бранили его за его поведение.

Люди бранили его, потому что он не слушал, что ему говорят. Ведь молодой Ихневмон часто говорил с ним. Квамманга говорил молодому Ихневмону, а молодой Ихневмон передавал своему деду Цагну.

Молодой Ихневмон говорил:

— О мой дед! Отец хочет, чтобы я сказал тебе, что мы не должны проказничать в домах чужих людей. Вот что отец велел передать тебе. Но ты не позволяешь нам говорить с тобой об этом, а продолжаешь проказничать в домах чужих людей. Поэтому отец хотел, чтобы я поговорил с тобой и сказал тебе, что ты не должен проказничать в чужих домах. Но ты не хочешь помолчать и не даешь нам поговорить с тобой. Ты ведешь себя так, будто ты никогда не слышал наших слов.

89. Цагн и протел

Квамманга со своей семьей отправился навестить своих родственников. Он собрался навестить тетку-протела. Цагн сказал, что пойдет с ними. Квамманга сказал Ихневмону:

— Дитя, скажи деду, что мы собираемся навестить тетку-протела.

Молодой Ихневмон сказал:

— О мой дед Цагн! Отец говорит, что мы собираемся навестить тетку-протела, а ее дом не близко, поэтому оставайся дома.

Но Цагн сказал, что он должен быть вместе с Квамманга, он должен сопровождать Квамманга, куда бы он ни пошел.

А молодой Ихневмон сказал:

— Ты должен остаться.

Тогда Квамманга сказал:

— Ну ладно, пусть дед идет с нами, раз он не хочет нас слушать.

И вот Цагн пошел с Квамманга. Они шли, пока не добрались до дома протела. Квамманга попросил свою тетку-протела отдать ему малыша.

Тут подошел к ним Цагн и увидел следы протела.

— Погоди, погоди, внук! Квамманга, должно быть, знает, что здесь протел! — воскликнул Цагн.

Квамманга взглянул на молодого Ихневмона. Он хотел, чтобы тот велел Цагну помолчать.

Молодой Ихневмон сказал:

— О мой дед Цагн! Ты всегда ведешь себя подобным образом, когда приходишь к кому-нибудь в гости.

Затем Квамманга положил на землю свои вещи и сел там.

Цагн спросил:

— Где же эти люди, чьи следы видны здесь?

Квамманга сказал:

— О моя тетка! Выйди и дай мне одного из своих детей, чтобы я мог поджарить его для себя.

Тут тетка-протел вышла, села перед норой и стала смотреть на Цагна — ведь она никогда не видела его раньше. Поэтому она пристально смотрела на него.

Тогда Квамманга напомнил:

— Я просил тебя дать мне одного из твоих детей, чтобы я мог счистить с себя пыль. Ведь ты видишь, что я весь белый от пыли.

А мать-протел сказала:

— О, знаешь ли, мои дети еще не выросли, они еще малы!

Квамманга сказал:

— Что же, ты не видишь, что я весь в пыли? Ведь пыль жжется!

Тогда мать-протел вошла в нору, но долго не выходила. Она раздумывала там, в норе, ей не хотелось отдавать ребенка. Потом она взяла малыша и вытащила его из норы. Он был тощий, и она дала его Квамманга.