Нравственный образ истории

Курицын «контролировал ситуацию». Он собирал донесения с мест, обобщал их и докладывал державному своё мнение. Дело о ереси преподносилось Государю как «сильно преувеличенное». Самого же Святителя Геннадия думный дьяк упорно выставлял за человека «излишне беспокойного», и столь «мнительного», что такого бы и в епископстве держать не стоило. Тем паче, что ещё здравствовавший тогда митрополит Геронтий откровенно не терпел Геннадия. Святитель в бытность свою Чудовским архимандритом, вместе со старцем Вассианом (епископом Ростовским) обличал митрополита в хождении крестным ходом против солнца (до Никоновой реформы Церковь ходила вокруг храмов посолонь). Геронтий не мог простить этого Геннадию и потому не поддерживал его в борьбе с ересью. Когда Геронтия не стало, Курицын буквально протащил на кафедру своего ставленника Зосиму. Собор епископов, «избравших» жидовствующего митрополита, был послушен Государю. Сам же Святитель Геннадий подвергся негласной опале. С ним полностью перестали считаться.

Кандидатуру Зосимы поддержал протопоп Алексей, чьё слово при дворе почиталось наравне с архиерейским. А о том, как сей лукавый поп влиял на Иоанна Васильевича, Иосиф Волоцкий писал прямо, что он (Алексей) «своими волхвованиями подойде державного, да поставит на престоле святительском скверного сосуда сатанина, его же он напои ядом жидовскаго».

«Таким образом, - пишет историк-генерал А.Д.Нечволодов, - во главе всей Русской Церкви стал жидовствующий митрополит. Опасность была воистину велика».

ЗАОЧНАЯ СХВАТКА

«Услыша мя Бог правды моея»

(Пс.4,2).

Заняв кафедру в Новолетие 1490 г., Зосима тотчас ополчился на архиепископа Новгородского. Он потребовал у Геннадия письменного «исповедания веры», будто хотел убедиться в его правоверии. Святитель, знавший цену Зосиме, не смутился таким оскорбительным подозрением и ответил, что не должно повторять единожды исповеданного при поставлении в архиерейский сан, а заодно напомнил митрополиту о его собственных обязательствах. В частности, об обещании, данном Зосимою великому князю, - продолжить розыск еретиков. В пример тому Святитель Геннадий привёл дела испанские. «Вон Фряги [иностранцы], - писал он, - смотри какую крепость держат по своей вере; сказывал мне цезарский посол про Шпанского короля, как он землю свою очистил». Речь в письме шла об известном изгнании евреев из Испании (1492 г.). Тогда, в 1490-м, эта кампания, очевидно, уже развернулась. И, судя по всему, иного способа справиться с тайными сектами у короля Фердинанда не нашлось. Ересь бушевала в его стране и подбиралась к трону. Принимая фальшивое крещение, так называемые мараны внедрялись в испанскую церковь и занимались растлением верующих. Борьбу с воинствующим сатанизмом возглавил архиепископ Толедский Томас Торквемада (1420-1498 гг.).

Торквемаду в наше время зачастую представляют в образе изверга и палача. Но обратимся к фактам. Суды при нём рассматривали в год до трёх тысяч уголовных дел, возбуждаемых инквизицией, и по ним выносили... до трёх десятков смертных приговоров (аутодафе). То есть, согласно документам той эпохи, на костры посылалось не более одного процента осуждённых. Причём казнили лютых изуверов, совершавших ритуальные убийства, пивших человеческую кровь, и т.п. Остальных нечестивцев из крещёных, занимавшихся ворожбой, гаданием и прочим колдовством, наказывали в основном епитимией (временным отлучением от церкви) или пороли розгами у позорных столбов. Иудеев же и мусульман, открыто исповедовавших собственные религии и живших обособленно в своих общинах (например, в еврейских гетто), инквизиция вообще не преследовала. Но беда была в том, что в тех же самых гетто действовали и жидовствующие раввины. Ряды изуверов, тайно боровшихся с Христианством, пополнялись именно оттуда. Потому в конце концов и Торквемада настоял, и король согласился издать указ об изгнании всех евреев, дабы одним ударом - если и не решить проблему в целом, то, во всяком случае, снять её остроту. В тот же год (1492), отвоевав Гранаду у мавров, Испания покончила с остатками ига мусульман (восемь веков хозяйничавших на Пиренейском полуострове), а Христофор Колумб открыл Америку. Сие открытие обогатило испанских монархов и на какое-то время избавило от необходимости брать займы у еврейских банкиров.

Католическая Европа уже тогда была опутана сетью банков. Россия же оставалась свободной. Она сама была так богата, что не нуждалась ни в каких займах. Ни татары, ни крестоносцы не смогли овладеть Московией. Хазарский каганат был рассеян ещё раньше Святославовой ратью. Потомки хазарских иудеев ненавидели потомков Святослава, тем паче принявших Святое Крещение. Свержение Православной династии Рюриковичей оставалось вожделенною мечтою жидовствующих, но их социальная база в России была очень слабой.

Со времён Владимира Мономаха Русские Государи ограничивали въезд иноверцев, и евреям не дозволялось жить в городах Московии. Зато в соседних с нею Польше и Литве (то есть и в Белой, и в Малой Руси), где ещё при князе Витовте города начали получать Магдебургское право, немцы с евреями стали беспрепятственно селиться среди славян. Более того, еврейские богачи за деньги приобретали себе привилегии наравне с местной знатью. А пока путь на Русь им самим был заказан, банкиры провоцировали к войнам с Россией литовцев, поляков, и создавали в Москве свою агентуру из числа русских изменников, которых, как мы знаем, нашлось немало среди вольнодумствующих умников (бояр и духовенства).

Побеждать неприятеля в поле брани наши пращуры умели, и делали это неплохо. Но с тайным, злокозненным врагом Государство и Церковь столкнулись впервые. На Руси не было учреждений, подобных папской или испанской инквизиции. Да и быть не могло. У нас даже убийц, насильников, грабителей - и тех карали не без милости. Однако такого, чтоб сатанисты в рясах, запираясь в святых алтарях, совершали там мерзкие богохульства, и чтобы в секте богоборческой состоял сам действующий митрополит вместе с первыми вельможами двора, - такого никто прежде не видывал. Святитель Геннадий тоже не знал, что делать с этой напастью, потому и припомнил Испанского короля. Впрочем, он понимал, что Зосиме писать о том было бессмысленно, и, упредив отрицательный ответ митрополита, Геннадий обратился сразу к нескольким епископам: Ростовскому, Суздальскому, Тверскому, Пермскому. Он убеждал архиереев требовать совместно неотложного созыва Всецерковного Собора. «От явного еретика человек бережется, - писал Святитель Геннадий, - а как от сих еретиков уберечься, если они зовутся Христианами. Человеку разумному они не объявятся, а глупого как раз съедят».

Послание к епископам подействовало. Святителя поддержали почти все. Митрополит Зосима был вынужден безотлогательно созвать Собор в октябре 1490 г. Только Геннадия в Москву он не пригласил. Не сделал этого и великий князь.

Ересь на Соборе осудили, виновных нашли, но как-то уж очень выборочно. Словно зло сие творилось в одном Новгороде. Среди лиц, выявленных следствием, не оказалось почему-то московских членов секты, кроме попа Дениса. Да и тот, видимо, не всех знал, а протопоп Алексей к тому времени умер. Ни Курицына, ни Сверчка (Истома тоже умер), ни оккультного писателя Клёнова, ни Ивашки Максимова (валашкина дружка), ни, тем паче, самого себя Зосима в списке обвиняемых не огласил.

Между тем, список оказался внушительным и приговор - весьма суровым. Осуждённых за злостное богохульство осквернителей святынь отправили в Новгород, где их возили на лошадях (лицом к хвосту) в одеждах наизнанку и в остроконечных колпаках с надписью: «се есть сатанино воинство». Потом колпаки на головах сожгли, и осуждённых заточили в темницы.

Казалось, зло было наказано, и кое-кто серьёзно устрашён. Однако московские еретики, то есть именно главари тайной организации, не пострадали. После Собора они даже ободрились. Святитель Геннадий по-прежнему оставался не у дел (Иоанн Васильевич не хотел его видеть), остальные епископы