кровать с резными спинками, со множеством разного размера, цвета и формы подушек. Мария подошла к кровати и сбросила халат на толстый ковер шоколадного цвета. Потом удобно устроилась среди подушек, а он, медленно раздеваясь, пытался поймать ее взгляд. Но она никогда на него не смотрела. Этот ее неуловимый взгляд, казалось, разглядывал все вещи в комнате, но она не видела его. Эта ее гордыня его и возбуждала, как он сам себе говорил. Он придавил ее сразу всем своим весом, пристально разглядывая лицо, видел морщинки, горестные складки у губ… Что поделать: никто из его молодых любовниц не вызывал в нем такого желания. Их секс был похож на борьбу. Он пробовал во время близости говорить о других женщинах, чтобы разжечь в ней ревность, он бывал с ней грубым, почти жестоким, иногда доставлял ей боль, наслаждался ее беспомощностью, но в результате она поднималась легко, непринужденно, как королева с трона, и ему всякий раз казалось, что она переступает через него. Он смотрел ей в спину и придумывал любовные истязания. Он знал, что может доставить ей боль. И она это знала. Поэтому подчинялась ему, как миленькая.
В гостиной, уже одетые, они выпили по бокалу вина. Она молчала.
– Тебе было хорошо? – небрежно спросил он.
– Конечно, – еще более небрежно кивнула она.
– Интересно, почему ты ни разу в постели не назвала меня по имени? Я уж не говорю о чем-то более интимном…
– Милый, дорогой? – насмешливо спросила Мария. – Это не мой стиль.
– Ты куда так торопишься?
– Магазины, хозяйство…
– Как дети?
– Все хорошо.
– Давно нигде не встречаю твою дочь.
– Она отдыхает.
– Где?
– Точно не знаю. Путешествует.
– Странно. Она вроде бы никуда не выезжала.
– Ты это проверял? – рассмеялась Мария. – А я не сказала, что она путешествует за границей. Она очень любит русские деревни. Березки, колодец, все такое. И чтобы чисто вокруг.
– А-а. Ты имеешь в виду – никакой швали типа меня?
– Я вообще не думала о тебе в данном случае. Какое отношение ты имеешь к моей дочери…
– Да никакого. Просто содержу вас всех. Как машина? Нравится?
– Еще бы. Спасибо. Мне на самом деле пора.
Она направилась к выходу, во дворе коснулась губами его щеки, как всегда, прикрыла глаза.
– Я завтра позвоню, – сказал Василий.
– Конечно.
…Мария медленно ехала по Москве. В сумерках город казался ей чужим. И жизнь ее вдруг стала какой- то чужой. Она остановилась у элитного салона меховых изделий. Вошла в небольшой уютный зал, где к ней сразу бросились две продавщицы, повели показывать новинки. Она внимательно рассматривала в их руках полушубок из соболя, потом шубу из белоснежной норки, взяла полушубок. Не надевая, просто приложила к себе. Мех выгодно оттенял роскошные волосы, черные глаза. Девочке пойдет. Она подарит это ей к Новому году… Если они все будут живы.
Она вышла, села в машину, доехала до элитного дома на Остоженке, поднялась на третий этаж, где находилась только ее квартира, открыла тяжелую дверь, зажгла свет в прихожей…
– Толя, ну почему ты сидишь в темноте, – произнесла она, глядя на светлую голову парня, который как будто спал в глубоком кресле. Ее сын всю жизнь ждет ее. Взрослый мальчик, скоро двадцать лет.
– Где ты была? – Он всегда так тревожно смотрит своими серыми глазами.
– По делам ездила, по магазинам. Пойдем на кухню, поужинаешь, посмотрим телевизор.
Он послушно пошел за ней – худой, нескладный, похожий на подростка.
– Что ты делал? – спросила она у него, когда он пил кофе со сливками и пирожными: у него были вкусы, как в детстве.
– Ничего. Кто-то звонил, но я не брал трубку.
Мария подошла к нему, обняла сзади, вдохнула родной запах, прошептала:
– Ты скоро тоже уедешь. Все будет хорошо.
Глава 20
Коля проснулся в больничной одноместной палате, шевельнулся и почувствовал резкую боль в колене. Между тем нужно встать, дойти до туалета, ванной и в идеале до какой-нибудь столовой. Нет, черт побери, почему так ужасно болит нога? Она вообще есть? Или это уже фантомная боль? С тех пор как Коля ступил на опасную тропу сотрудничества с бывшим командиром Николаевым, он внутренне был готов ко всему. Нога оказалась на месте, правда, повязку на ней явно пора поменять: проступили пятна крови. Елки! Голова тоже забинтована. Что там? Это особенно интересно. Коля помотал ею из стороны в сторону, что-то пощипывало на виске, но в целом сильной боли нет… Опять же, есть ли там чему болеть? Может, ему уже сделали трепанацию, и непонятно, чем он думает. Коля увидел на тумбочке стакан с водой и ложку. Воды попил, ложкой заколотил в стену. В палате появилась серьезная женщина в халате и медицинском колпаке.
– Вам что-то нужно?
– Вопрос интересный, – изумился Коля. – Мне нужно все, это непонятно? В туалет, в ванную, обед, ужин, медицинскую помощь. Я не знаю, что у меня с ногой и с головой. Вы кто?
– Старшая медсестра. Валентина Ивановна, – сказала женщина тихим бесцветным голосом. – С чего вы хотите начать?
– С головы. Что мне сделали?
– Вы были ранены. Голова обработана, перевязана, из колена вынули пулю.
– Пуля сразу попала в колено или сначала в голову, а потом сползла?
– Как я понимаю, вы пошутили?
– Я так отреагировал на ваше объяснение: обработали голову, а пулю достали из колена. Как такое может быть?
– Очень просто. У вас на виске царапина.
– Другое дело. А то я лежу – удивляюсь: почему мой могучий разум не пострадал?
– Даже если он пострадал, мы вам поможем, – дружелюбно сказала Валентина Ивановна. – Вы в психиатрической клинике.
– Да вы что! То есть чем-то подобным это, конечно, должно было закончиться, но… Я желаю видеть Андрея Николаева.
– Я скажу заведующей отделением, чтобы она ему об этом сообщила. Вам помочь дойти до туалета и ванной?
– Да. Донесите меня на носилках.
– Федор Головня, у нас скромная клиника, мало обслуживающего персонала, поэтому вам придется передвигаться самому. Не вижу особых проблем. Сейчас санитарка принесет вам костыли.
– Да, будьте любезны! – с воодушевлением воскликнул Коля. – Дайте мне костыли, постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом и закажите приличный обед из ресторана. Бурду я не ем. Да, а кто такой Федор Головня?
Валентина Ивановна внимательно посмотрела на него.
– Мне нравится ваше состояние. Оно соответствует диагнозу, с которым вы сюда поступили. Спутанное сознание, тяжелая депрессия, белая горячка в неострой стадии.
– Ну, какой идиот! – воскликнул Коля.
– Не огорчайтесь, такого диагноза у вас нет. Пока.
– Зато есть у него. Я требую, чтобы меня срочно связали с Андреем Николаевым.
– Вы уже говорили. Это не в моей компетенции. Я передам.
Валентина Ивановна тихо вышла, вскоре вошла круглолицая девушка в голубом халатике и с костылями в руках.
