Мария.
— Ты никогда никому не доверяешь? — попрекнул ее Джанни.
— Всякий раз, стоило мне кому-то довериться, я оказывалась в сточной канаве. Потому и спрашиваю, с какой такой радости ты вдруг стал заботиться обо мне?
Джанни поднялся и пересел на диван рядом с ней.
— Скажем так: время сглаживает острые углы, с годами люди меняются. Мы не должны забывать, что законной наследницей Мистраля в случае его смерти будет Шанталь Онфлер. Если ему суждено умереть, — повторил он невозмутимо, — все, что у тебя есть, перейдет к его жене. Ты имеешь хоть какое-то представление о состоянии Мистраля?
— Я знаю, что он богат, но, если он умрет, для меня все потеряет смысл. И его богатство тоже.
Годовой оборот предприятий Мистраля превышал тридцать миллионов долларов. Фирма «Промо-Ми» в Монте-Карло занималась недвижимостью, продажей автомобилей и рекламной деятельностью. Ее представительство, включавшее огромный конференц-зал, размещалось в солидном семиэтажном здании. В Париже находилась «Пабли-Ассошиэйтед», компания по связям с общественностью, представлявшая интересы Мистраля и других известных спортсменов. Фирма активной рекламы в Милане обслуживала интересы спонсоров на европейском рынке.
Мария была в курсе всех дел, но без Мистраля все его огромное состояние ничего для нее не значило.
— Ты должна проявить инициативу. Прижми ее к стенке, не давай ей развернуться, — посоветовал Джанни. — Тебе надо растить двоих детей. Мистраль сколотил для них огромное состояние, нельзя допустить, чтобы оно уплыло в чужие руки.
Мария смотрела на него с подозрением.
— Скажи честно, ты не пытаешься использовать меня, чтобы насолить графине?
Джанни Штраус вспыхнул до корней волос.
— С какой стати?
— Только не изображай святую простоту, у тебя это плохо получается, — резко произнесла Мария. — Я знаю, у тебя свои счеты с француженкой, и тебе не терпится столкнуть ее со скалы. Но ты бы хотел сделать это моими руками.
Джанни вскочил как ужаленный.
— Ты бредишь! — закричал он визгливым тонким голосом.
— Мир тесен, Джанни. В конечном счете все знают всё обо всех.
— Я только хотел тебе помочь, — уже без надежды убедить Марию повторил Джанни.
— Будем считать, что я оценила искренность твоих намерений, — с усмешкой отозвалась Мария.
— Если передумаешь, помни: я в полном твоем распоряжении, — не желая сдаваться, Джанни вынул из кармана и положил на стол свою визитную карточку.
— В этом нет необходимости. Мистраль выживет.
Она надела поверх туфель голубые пластиковые бахилы, облачилась в халат того же цвета и убрала волосы под шапочку. Хирургическая маска закрывала ей рот. Только в таком одеянии ее впустили в палату интенсивной терапии, куда был переведен Мистраль, наконец-то вновь обретший способность дышать самостоятельно, без помощи искусственных легких.
— Вы можете остаться всего на несколько минут, — сказала медсестра, указав ей на стул, поставленный в изножье кровати. Мария села и замерла, едва дыша, пристально изучая погруженное в глубокий сон, страдальчески осунувшееся лицо, черные круги под глазами и обескровленные губы.
— Веди себя как подобает мужчине, — сказала она тихо, словно он мог услышать, — не бросай нас. Дети только и говорят что о тебе, они ждут тебя. Твоя мать тоже с нами. Ты всем нам нужен. Хотела бы я рассказать что-нибудь смешное, чтобы ты улыбнулся, но никак не выходит. — Ее глаза наполнились слезами.
Перед свиданием у Марии состоялся разговор с врачом, и он попытался ее успокоить, как только мог, сказав, что коматозное состояние может продолжаться неделями, хотя мозговая деятельность Мистраля не нарушена.
— Знаешь, чего мне больше всего сейчас хочется? — продолжала Мария. — Лечь в эту кровать и разделить с тобой твои страдания. Но все, что я могу, — это сидеть здесь и смотреть на тебя. А скоро меня прогонят, и мне придется уйти.
Она встала и тихонько провела кончиками пальцев по руке Мистраля, потом снова села и, глядя на это неподвижное лицо, стала вспоминать их первую встречу.
Марии только-только исполнилось восемнадцать, ею владела почти невероятная мечта пройти обучение и стать дамским мастером в парикмахерской Ванды в Чезенатико, самой популярной во всей Романье.
Она ехала на велосипеде из Каннучето и на улице Рома, прямо на самом перекрестке, пропорола гвоздем покрышку. Мария была в отчаянии, из-за этого дурацкого происшествия она рисковала опоздать. Мистраль, подпиравший стену у мастерской Примо Бриганти, наблюдал за происходящим с обычным для него ленивым и вызывающе самоуверенным видом.
— Помощь не нужна? — осведомился он, не сдвинувшись ни на миллиметр.
— Да я на все готова, лишь бы починить эту проклятую железку! — в сердцах вскричала Мария.
— Отдашь самое дорогое? — нагло ухмыльнулся он.
— Если ты мне немедленно починишь эту покрышку, я сделаю все, что захочешь! — воскликнула она.
За несколько минут Мистраль починил покрышку, подкачал воздушную камеру, смазал втулки и цепь, укрепил педали.
— Вот. Совсем как новый, — сказал он с гордостью.
— Сколько я тебе должна? — торопливо спросила девушка. Ей не терпелось наверстать упущенное время.
— Ты прекрасно знаешь, — многозначительно ответил молодой человек.
— Ты что, решил, что я это всерьез? — ахнула Мария.
— Для меня данное слово — все равно что расписка кровью, — торжественно провозгласил Мистраль.
— Лучше скажи, сколько я тебе должна, — сердито отрезала девушка.
— Не беспокойся, когда придет время, я с тебя все взыщу сполна, — подмигнул он, помогая ей сесть на велосипед.
Мария тогда уехала с тревожно бьющимся сердцем.
Теперь, глядя на безжизненное лицо Мистраля, она прошептала:
— Я в тебя сразу влюбилась и люблю до сих пор.
Оманья
1972 год
1
Сильвано Ваккари вел двухместную «Ланчию» с лихостью подростка, хотя ему было уже за пятьдесят. Он хорошо выглядел для своих лет, несмотря на лысину и избыточный вес.
Лучо Баттисти через динамики стереоустановки разливался соловьем про любовь, что, подобно скале, неподвластна времени и ветру.
Розильда Спада, сидевшая рядом с Сильвано, была в восторге. Вечерняя заря окрасила горизонт в
