задержать преследующее меня по пятам чудовище. Задыхаясь, с колотящимся сердцем, я одним духом домчался до своей башни.
У подножия лестницы из-за потемок мне пришлось вновь зажечь свечу, которую я погасил в конце обхода, поскольку стало рассветать. Пламя озарило дверь, за которой господин де Шантемерль умер одновременно и от голода, и от удушья. Поднявшись на второй этаж, я миновал комнату, где в 1492 году содеяла свое черное дело отрава. Когда я добрался до чердака, ноги меня уже не держали. Какого черта я поддался слабости и надкусил это проклятое яблоко? И как я мог быть так неосторожен, что выбрал убежищем, зловещую башню, из которой мне не выбраться живьем?
Поскольку замок и его окрестности продолжали упорно хранить безмолвие и никто не попытался взять штурмом мое последнее укрепление, я немного отдышался и начал успокаиваться.
В течение, наверное, двух часов, пока становилось все светлее и светлее, я кружил по чердаку, навострив уши и неслышно ступая, и пытался уразуметь, каков смысл пережитого мной потрясения и к каким последствиям оно может привести. С кем я имел дело — с призраком Артура? С каким-то другим призраком? А может, их было несколько? В глубине души я чувствовал некоторую симпатию к призраку Артура — его я испугался бы меньше, чем других. Но если на беду их тут бродит множество, едва ли меня порадует общение с оголодавшим призраком барона де Шантемерля, с пропитанным бордоским вином призраком капитана Мэллори или с напичканным ядом призраком со второго этажа. Артур, по словам Джеймса, который, видимо, знал это по опыту и говорил как человек сведущий, был неотмщен. Собратья Артура тоже имели веские основания чувствовать себя неудовлетворенными. Так чего же я мог ждать от четырех неудовлетворенных призраков, которых я потревожил в их логове?…
И вдруг из все еще сонных недр Малвенора до меня донесся душераздирающий, пронзительный вопль — я прирос к месту и кровь застыла у меня в жилах. Вопль захлебнулся, потом возобновился с новой силой, стал еще громче, еще отчаяннее… Ох, дорогие мои внучата! Какое ужасное воспоминание!
Я в панике искал какую-нибудь дыру, чтобы в нее забиться… и, втянув голову в плечи, спрятался в баул из ивовой лозы, закрывшись его крышкой. Так поступают перепуганные страусы — потому-то их ничего не стоит поймать.
Призрак пойман
Долго сидел я, дрожа от страха, в этом пропахшем плесенью бауле. Наконец, немного осмелев, приподнял крышку: было уже совсем светло, чердак заливали солнечные лучи, а из кухни, где, наверное, готовили завтрак, доносился смутный гул. Я готов был сейчас проглотить вчерашний кусок баранины прямо сырым, да вдобавок меня начала мучить жажда. Оставив свои башмаки и узелок в бауле, я тихонько спустился по лестнице. По мере того как я приближался к источнику звуков и запахов, они становились все отчетливее: звон посуды, перекликающиеся голоса, аромат яичницы и бекона…
Не осмеливаясь спуститься ниже, я замер посреди узкой лестницы между первым и вторым этажом. Впрочем, спускаться ниже нужды не было — отсюда, сидя на ступеньке, я мог довольно отчетливо слышать все, что говорится на кухне. Наверное, некоторую роль тут играл резонанс, но, впрочем, деревенские жители часто имеют обыкновение говорить громко и властно.
Зычный, уверенный голос кухарки чередовался со звонким, но робким голоском ее помощницы.
— …Уж поверь мне, милая Китти, все было в точности, как я говорю! Ночью — трудно сказать, в котором часу, но все равно, что было, то было, — челюсть леди Памелы откусила кусок яблока, да притом с такой силой, что и поверить трудно!
— Понимаю, миссис Биггот.
— Мэтр Дашснок, как настоящий Шерлок Холмс, не преминул самолично и очень тщательно сравнить след укуса с челюстью и заявил всем, что они поразительно совпадают.
— Понимаю, миссис Биггот.
— А вам известно, что мэтр Дашснок — это не первый встречный. Он не только наставник господина Уинстона, он к тому же и прежде всего член-корреспондент Королевского общества спиритов в Эдинбурге и многих других подобных обществ. По части призраков он раритет!
— Понимаю, миссис Биггот.
— …а может, авторитет. Не помню, как это называется… Ты, как и все, должна была слышать, как закричала леди Памела, проснувшись и обнаружив, что под покровом ночи ее челюсть впилась в яблоко. Не каждое утро случаются такие истории, уж поверь мне!
— Конечно, миссис Биггот.
— А ведь леди Памела в свои восемьдесят пять лет сохранила совершенно ясную голову… А где твоя голова, Китти? Три яйца для господина Уинстона!.. А вот и другое обстоятельство, еще более загадочное, если только это возможно. Потому-то леди Памела и закричала еще громче. Кресло на колесиках, которое, когда она заснула сном праведницы, стояло у ее изголовья, в семь часов утра оказалось у камина. Ты догадываешься, что это означает, Китти?
— М-м… да, миссис Биггот.
— Похоже, призрак, который вышел из камина, был очень дряхлым, и ему понадобились кресло на колесиках, чтобы добраться до яблока, и вставная челюсть, чтобы его надкусить… Так по крайней мере утверждает мэтр Дашснок.
— Стало быть, это приходил не Артур?
— А с кем же еще могла иметь дело леди Памела? Насколько мне известно, впредь до новых приказаний здесь есть только один призрак — Артура. Но Артур мог состариться, дочь моя. Все мы стареем. Почему же с призраками должно быть по-другому? А? Почему, я тебя спрашиваю?
— Конечно, миссис Биггот! А что говорит лорд Сесил?
— Лорд Сесил как всегда разыгрывает вольнодумца. Джеймс, который всей душой предан хозяину, как эхо повторяет его насмешки. У двойняшек вообще другое на уме, а мистеру Уинстону — дело известное — лишь бы только поесть. Так или иначе, все они не хотят смотреть правде в глаза, и напрасно: когда имеешь дело с таким хитрым призраком, как наш Артур, надо держать ухо востро. Ты, конечно, согласна со мной, Китти?
— Конечно, миссис Биггот.
— Увы, это еще не все! Мне осталось рассказать тебе, может быть, самое тревожное…
— Вы меня пугаете, миссис Биггот!
— Представь себе, после грозы лошади стали беспокоиться, и под утро Гедеону пришлось встать с постели. Животные в иных случаях знают куда больше нашего, а лошади, дрессированные блохи и азиатские слоны, говорят, отличаются особенным умом… Короче! Из окна своей комнаты рядом с конюшнями Гедеон увидел блуждающий огонек, который кружил по первому этажу Малвенора.
— О, Боже!
— Понимаешь, что это означает, Китти?
— Я вся дрожу, миссис Биггот!
— В последний раз мы видели здесь блуждающие огоньки, если не ошибаюсь, пять лет назад, когда умерла королева.
— Совершенно верно, миссис Биггот!
— Я жду больших несчастий, Китти… Но не бойся. Я здесь, у меня большой опыт, я сумею тебя защитить. Принеси-ка мне лучше йоркширской ветчины из кладовой — тот окорок, который почат… Если только Артур его не прикончил!..
И тут же у входа в башню послышались шаги Китти — я рассудил, что будет благоразумнее вернуться на чердак.
Я привык верить тому, что говорят взрослые, а миссис Биггот говорила с таким убеждением, что мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поверить ее словам. Легко ли мне было представить себе, что я мог так сильно напугать леди Памелу и некоторых слуг в замке в то самое время, когда сам я был напуган куда больше! К счастью, я довольно быстро убедил себя в том, что переполох вызвал не кто иной,
