Данн-за полагают, что события могут происходить только после того, как люди познали и пережили их как мифы, сны и видения. <…>
Все люди постоянно вызывают мир к существованию при помощи мифов, снов и видений, которыми они делятся друг с другом.
Ясным днем в конце января 2001 года, когда снег образовал огромные заносы вдоль дороги, а иней окутал деревья, я отправился в Тихую гавань, небольшой центр встреч около Саратога-Спрингс, Нью-Йорк, чтобы провести семинар под названием «Сновидения во время зимнего солнцестояния». Много лет я приезжаю сюда, в спокойствие традиционной могавкской земли, примерно во время ирокезского фестиваля зимнего солнцестояния, когда могавки проигрывают сны и призывают обратно энергию Побега, чтобы почтить древних и пути их сновидений. Когда я приехал, я установил простой алтарь в центре помещения, расставив на нем предметы, символизирующие силы четырех элементов и могущество духа.
В середину алтаря, рядом со свечкой, я поместил трещотку, сделанную из панциря каймановой черепахи. Благодаря удивительному совпадению эта черепаховая трещотка попала ко мне вскоре после того, как мне стали сниться сны на языке могавков. Она очень большая: длина панциря — четырнадцать дюймов, а ширина — около десяти. Па оборотной стороне ясно видна четырехконечная звезда брюшного щита. Я знал с того самого момента, как эта трещотка, сделанная в начале XIX века, попала ко мне, что она очень могущественна и не должна использоваться легкомысленно. В тот раз я использовал ее только как объект сосредоточения во время медитации, после того как мы обсудили веру ирокезов в то, что мир стоит на спине Черепахи.
Я заметил, что в то утро наша группа была достаточно большой. Тридцать человек расположились на подушках и ковриках на полу, образуя крут вокруг сделанного мной простого алтаря. Потрескивала печь. Я скормил углям щепотку табака, и когда дым взвился вверх, я поблагодарил древних за их учение и попросил их благословения и защиты.
Огонь вздохнул и зашипел. Затем с мороза вошли еще четыре женщины, новые в этой группе. Я поприветствовал их и предложил чувствовать себя как дома.
Я начал стучать в барабан для группы, приглашая всех присутствующих призвать сновидение, с которым они хотели бы поработать, — старое или новое, виденное во сне или наяву или в любом месте посередине. Я начал круг с провозглашения намерения:
Соединив руки, мы призвали земную энергию из далеких глубин, обращаясь к нашему сознанию через фундамент здания, через промерзшую почву и камни, пока не почувствовали тепло и влагу Матери- Земли. Мы позволили земной энергии подняться по нашим ступням, через наши ноги и нижние энергетические центры. Мы позволили энергии передаваться из руки в руку по кругу, раскручивая колесо силы. Мы пели песни в честь Матери-Земли, одну из которых я получил во сне, и песню могавков, переведенную мной на английский язык. Песня могавков призывает дух охквари, Исцеляющей Медведицы, и всех животных-целителей вместе с ней. Это шаманская песня и одновременно колыбельная, которую ноют беспокойным детям на ночь.
Мы вместе пели и ощущали детскую радость. Мы почувствовали животные силы, присоединившиеся к нашему кругу.
Энергия усиливалась. Я попросил людей обуздать на некоторое время свою энергию и принять удобную позу, пока мы делимся сновидениями и перемещаемся в пространство сновидений, которое вскоре откроем. Я поднял вверх свою барабанную палочку и объявил, что раскручу ее и позволю игре синхронизма показать, кто первым расскажет кругу свой сон.
Я подбросил барабанную палочку в воздух. Она провернулась против часовой стрелки, по ирокезскому пути творения. Когда она приземлилась, то указывала точно на одну из женщин, пришедших в тот момент, когда я предлагал табак духам земли.
Это была коренастая женщина, обладавшая природным, естественным достоинством, одетая в темно-синее платье с длинными рукавами, украшенное неярким цветочным рисунком, серебряными брошками и булавками. Она представилась:
— Я мать народа могавков и целительница. Я из клана Черепахи.
Теперь я увидел, что большая часть ее серебряных украшений была выполнена в форме черепахи и что она носила черепаховое ожерелье и черепаховые кольца.
— Я пришла из страны могавков, из резервации Шести племен в Онтарио. Я пришла к тебе со своими друзьями, потому что слышала, что ты видишь сны так же, как это делали наши предки, и моим людям нужно вернуть свои сны. Мы пришли узнать, сможешь ли ты помочь нам вернуть наши сновидения.
Я чувствовал волны мощной энергии, прокатывающиеся по моему энергетическому полю, и от ее слов на моих глазах почти навернулись слезы.
— У меня есть сон, которым я хочу поделиться, — продолжала Женщина-Черепаха. — Этот сон приснился мне тридцать лет назад. Видимо, я обучаюсь медленно, потому что мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы принять его.
Во сне двое индейских мужчин постучали в дверь моего жилища в резервации. Когда я открыла, они спросили, есть ли у меня черепаховая трещотка.
— Конечно, — ответила я им. — Я из клана Черепахи, у меня есть черепаховая трещотка.
— Дай ее нам, — сказали они. — Мы хотим использовать ее, пока учим тебя исцеляющей песне, которая поможет тебе и твоим людям.
Я достала свою трещотку и дала ее им, и они потрясали ею, танцуя вокруг моего дома и распевая песню исцеления. Когда я проснулась, я все еще могла слышать ту песню, вибрирующую в моей комнате. Казалось, как будто стекло дрожало и звенело. Но сон начал тускнеть, и песня ушла. Вскоре я уже не могла ее вспомнить.
— Как я уже сказала, я учусь медленно, — смиренно повторила она. — Прошло пятнадцать лет, прежде чем этот сон был готов прийти в мою физическую жизнь. Через пятнадцать лет после того сна двое индейских мужчин постучались в мою дверь в резервации. Они спросили, есть ли у меня черепаховая трещотка.
— Я ждала вас, — сказала я им. Я дала им свою трещотку, и они применили се и научили меня исцеляющей песне, и на этот раз я се запомнила.
Она посмотрела на меня. Ее прищуренные глаза хранили лишь намек на улыбку, она весьма
