прихожанами ищем пути для обретения душевного покоя и постижения нравственных ценностей. Живем в единении с природой. Каждый божий день совмещаем земледелие с духовной практикой. Кому придет в голову воспринимать нас как врага? И какую выгоду можно извлечь, доставляя нам неприятности?
По губам Усикавы вновь пробежала улыбка. Какую эмоцию она выражала, понять было сложно.
— В любом мире существуют свои безумные фанатики. А что может прийти в голову фанатикам, не знает никто. Или с этим вы не согласны?
— Как бы там ни было, у нас на примете никого подозрительного нет, — бесстрастно ответил Онда, будто и не заметив иронии в словах собеседника.
— А как насчет «Утренней зари»? Разве те, кто все-таки выжил, больше никак себя не проявляют?
Онда решительно покачал головой — нет, это исключено. По его лицу было ясно: «Утренняя заря» раздавлена окончательно и бесповоротно. И в живых, надо полагать, уже никого не осталось.
— Замечательно, у вас на примете никого нет. Только вот незадача: некая организация лишила жизни вашего Лидера. Очень продуманно и профессионально. Он растворился, как дым в небесах. И это — факт, от которого не отвертеться.
— Вот мы и должны понять, кому это понадобилось.
— При этом не связываясь с полицией, верно?
Онда кивнул:
— Это наша проблема, Закон тут ни при чем.
— Хорошо, — сказал Усикава. — Это ваша проблема, Закон ни при чем. Разговор предельно ясен, дальнейших объяснений не требуется. Тогда позвольте уточнить еще кое-что.
— Уточняйте.
— Сколько человек знает о смерти Лидера?
— Во-первых, мы оба, — ответил Онда. — Плюс два помощника, перевозившие труп. Разумеется, все пятеро членов Высшего Совета секты. Итого — девять. Три девочки-жрицы пока ничего не знают, но рассказать им придется скоро. Все-таки они жили с ним, долго скрывать не получится. Ну, и наконец — вы, господин Усикава.
— Значит, всего — тринадцать?
Онда ничего не ответил.
Усикава глубоко вздохнул.
— Хотите услышать мое искреннее мнение?
— Разумеется.
— Сейчас, конечно, уже поздно что-либо менять. Но как только вы узнали, что Лидер мертв, вам следовало немедленно обратиться в полицию. И сделать так, чтобы о его смерти узнали все. До скончания века скрывать этот факт все равно не получится. Тайна, о которой знает аж тринадцать человек, — считайте, уже не тайна. Очень скоро вы можете оказаться в безвыходном положении.
Лицо Онды осталось совершенно бесстрастным.
— Решения принимаем не мы, — ответил он. — Наша работа — выполнять приказы.
— И кто же у вас принимает решения?
Онда ничего не ответил.
— Какой-то зам Лидера?
Молчание.
— Ну, хорошо, — сказал Усикава. — По приказу сверху вы тайно уничтожили тело. В вашей организации приказы начальства не обсуждаются. Однако с точки зрения Закона подобные действия называются «сокрытием трупа», считаются тяжким уголовным преступлением и караются очень сурово. Надеюсь, это вы понимаете?
Онда кивнул.
Усикава снова перевел дух.
— Если полиция, не дай бог, начнет расследование, прошу вас помнить: лично мне о смерти Лидера ничего не известно. Попадать под уголовную статью мне совершенно не улыбается.
— Официально о смерти Лидера вам ничего не сообщалось, — произнес Онда. — Вас мы наняли как внештатного сотрудника для розыска женщины по фамилии Аомамэ. Нас с вами связывает только это. Ничего противозаконного.
— Вот и хорошо. Вы ничего не говорили, я ничего не слышал.
— О том, что Лидер убит, мы не хотели сообщать никому за пределами секты. Но поскольку проверку подноготной Аомамэ выполняли именно вы, господин Усикава, — вам, как говорится, и карты в руки. Теперь нам нужна ваша помощь, чтобы ее найти. Разумеется, если при этом вы согласны держать рот на замке.
— Конфиденциальность — главный принцип моей работы. Не извольте беспокоиться: я буду нем как могила.
— Если эта информация просочится во внешний мир по вашей вине, с вами начнут происходить весьма неприятные случайности.
Усикава посмотрел на свои пальцы, сцепленные на столе. Так удивленно, будто сомневался, его ли это руки.
— Весьма неприятные случайности… — повторил он, снова посмотрев на собеседника.
Онда слегка прищурился.
— Тайну о смерти Лидера необходимо сохранять любой ценой. И если придется — любыми средствами.
— Хранить чужие тайны я умею, — в очередной раз заверил Усикава. — Вам совершенно не о чем волноваться. Я уже не раз выполнял ваши поручения в условиях глубокой секретности. Порой это было непросто, но вознаграждение стоило потраченных усилий. Так что можете считать, на моих губах — двойная печать. Сам я не религиозен, но покойному Лидеру очень многим обязан лично. И уже поэтому делаю все, чтобы найти госпожу Аомамэ. Вот увидите: мои старания будут не напрасны. Прошу вас подождать еще немного. Скоро я порадую вас хорошими новостями.
Онда еле заметно сдвинулся в кресле. Словно в ответ на это, Хвостатый у выхода перемялся с ноги на ногу.
— Это все, что вы сейчас можете сообщить наверняка? — уточнил Онда.
Усикава, задумавшись, выдержал паузу. И добавил:
— Как я уже говорил, госпожа Аомамэ дважды звонила в Отдел безопасности движения Полицейского департамента Синдзюку. А ей оттуда звонили несколько раз. Кто именно, установить не удалось. Полиция есть полиция — выспрашивать у них подобные вещи бесполезно. И все же на словах «Отдел безопасности движения Синдзюку» в моей плешивой голове что-то щелкнуло. Какая-то картинка мелькнула в дырявой памяти и тут же исчезла. Что-то я то ли слышал, то ли читал про этот Отдел. Очень долго вспоминал! Все- таки старость не радость, куда деваться. То ли дело в молодости: раз — и сразу вспомнил, что нужно! Слава богу, событие это случилось всего неделю назад, так что совсем позабыться не успело…
Выдержав театральную паузу, Усикава с гордой улыбкой воззрился на собеседника. Онда терпеливо ждал.
— В августе молодую сотрудницу этого отдела задушили в лав-отеле на Синдзюку, недалеко от кварталов Маруяма. Абсолютно голый труп был прикован к кровати наручниками из ее же полицейского инвентаря. Случай, разумеется, получил скандальную огласку. Так вот, некто из Отдела безопасности движения не раз звонил госпоже Аомамэ за несколько месяцев до этого убийства. А после, как нетрудно догадаться, не позвонил ни разу. Ну как? Не слишком ли странно для случайного совпадения?
Помолчав несколько секунд, Онда изрек:
— Вы хотите сказать, ей могла звонить та полицейская, которую потом убили?
— Ее звали Аюми Накано. Двадцать шесть лет. Весьма привлекательна. Отец и старший брат тоже служат в полиции. В департаменте была на хорошем счету. Полиция, само собой, чуть землю не изгрызла, но убийцу до сих пор не нашли. Извините, если мой вопрос прозвучит бестактно, — но, может, ее имя вам что-нибудь говорит?
Бритоголовый Онда уставился на Усикаву таким холодным и твердым взглядом, будто глаза его
