Видно, из соседнего дома — Усикава видел его впервые. Кот окропил жухлый газон, понюхал помеченное место. То ли чего-то не одобрив, то ли просто от скуки он недовольно подергал усами, задрал хвост кочергой и скрылся за ближайшим углом.
С утра до полудня из дома вышло лишь несколько человек. Судя по виду, все они отправлялись либо в гости, либо за покупками в ближайшие магазины. Каждого из них Усикава давно уже знал в лицо. Хотя о чем эти люди думают и чем живут, его совершенно не интересовало. И даже представлять не хотелось.
Жизни ваши наверняка имеют для вас некий смысл, рассуждал он. И это понятно. Только мне это все до лампочки. Для меня вы — лишь бумажные фигурки людей, мелькающие перед картонными декорациями. Лично мне нужно от вас лишь одно: чтобы вы не мешали мне работать. А потому оставайтесь-ка бумажными и дальше.
— Вот так-то, госпожа Большая Груша! — обращался он в камеру к выходящей из дома женщине средних лет с отвислым задом, похожим на грушу. — Вы сделаны из бумаги. На самом деле вас нет. Вы не знали? Хотя, конечно, для бумажного человечка у вас слишком толстая задница.
Но чем дольше он рассуждал в таком ключе, тем бессмысленней и незначительнее казались ему и сам окружающий пейзаж, и то, что на его фоне происходит. Так, может, никакого пейзажа и нет? Может, это мир бумажных человечков водит меня за нос? От подобных мыслей Усикаве стало неуютно. Видимо, он слишком долго просидел один в пустой квартире, продолжая идиотскую слежку. Тут у любого поедет крыша. Пожалуй, нужно стремиться все мысли проговаривать вслух.
— Доброе утро, господин Длинноухий! — поздоровался он в окошко видоискателя с высоким худым стариком, чьи уши торчали из-под седой шевелюры, точно рога. — На прогулку собрались? Дело хорошее, здоровье у нас одно. Вот и погода чудесная, счастливо вам погулять. С каким удовольствием я и сам бы сейчас распрямил руки-ноги да прогулялся, никуда не спеша. Увы! Я должен сидеть здесь, согнувшись в три погибели, и дни напролет стеречь крыльцо вашей убогой трехэтажки.
Длинноухий же — в кардигане и шерстяных брюках — вел на поводке белошерстого пса, точную копию хозяина. Судя по гордой осанке, старику было совершенно плевать на то, что держать собак в этом доме не разрешают. Когда он скрылся из виду, Усикаву охватило отчаяние. Что, если эта проклятая слежка не кончится ничем? Может, мой звериный нюх не стоит ломаного гроша, и я только зря потеряю еще кучу времени в пустой квартире? Может, в итоге я просто сойду с ума на дне этой ямы, и пробегающие мимо школьники будут останавливаться и гладить мою лысину, как голову святого Дзидзо? [28]
Пообедал Усикава яблоком, крекерами и сыром. Проглотил одну рисовую лепешку с маринованной сливой. Затем немного поспал — сидя, привалившись спиной к стене. Спал недолго, без сновидений, а когда проснулся, долго не мог сообразить, где находится. Его память напоминала пустой кубический ящик. Внутри которого, если присмотреться, была не совсем пустота. Этот ящик представлял собой комнату — полутемную, холодную, без мебели. Усикава огляделся. Совершенно незнакомое место, на газете по правую руку темнело одинокое семечко от яблока. В голове Усикавы все смешалось. Что я делаю в таком странном месте? — спросил он себя.
Наконец он вспомнил, что сидит в квартире дома, где живет Тэнго, и ведет за ним тайную слежку. Ну да, вот же и «Минолта» с телескопическим объективом. Он вспомнил, как одинокий длинноухий старик выходил на прогулку с собакой. Воспоминания появлялись в пустом ящике одно за другим, точно птицы, что возвращаются в лес ближе к вечеру. И среди них отчетливо выделялись два самых главных:
1) Эрико Фукада отсюда уже исчезла.
2) Тэнго Кавана сюда еще не вернулся.
Сейчас квартира Тэнго на третьем этаже пуста. Шторы на окнах задернуты, внутри тишина и покой — лишь иногда урчит термостат в холодильнике. Усикава невольно представил себе эту квартиру. Воображать себе чье-то пустое жилище — в каком-то смысле все равно что думать о мире мертвых, подумал он. И почему-то вспомнил сборщика взносов «Эн-эйч-кей», так назойливо колотившего в дверь. Сколько потом Усикава ни размышлял, он так и не понял, как этот загадочный тип отсюда вышел. А может, он живет в этом доме? Или кто-нибудь из жильцов прикинулся сборщиком взносов «Эн-эйч-кей», решив попугать соседей? Но ради чего? Такие предположения, конечно, рождаются только из больной головы. Но какими еще гипотезами объяснить всю нелепость того, что произошло? На это фантазии Усикавы уже не хватало.
Тэнго Кавана появился на крыльце дома часа в четыре того же дня. В субботу, как раз перед заходом солнца. В поношенной куртке с поднятым воротником, темно-синей бейсбольной кепке и с дорожной сумкой на плече он деловито зашел в подъезд, не задерживаясь и не оглядываясь по сторонам. И хотя в голове Усикавы еще до конца не прояснилось, эту рослую, крепко сложенную фигуру он не заметить не мог.
— О! Кавана-сан? С возвращением! — бормотал Усикава, трижды щелкая затвором камеры. — Как здоровье отца? Устали, наверно, с дороги-то? Ну, отдыхайте. Дома оно всегда лучше. Даже в такой унылой развалюхе, как ваша. Ах, да! Вы знаете, пока вас не было, госпожа Фукада собрала вещички и куда-то уехала…
Всего этого бормотания Тэнго слышать, конечно, не мог. Усикава разговаривал сам с собой. Бросив взгляд на часы, он сделал пометку в блокноте: «Тэнго Кавана, вернулся домой из поездки в 15:56».
Как только Тэнго появился у входа в дом, где-то в сознании Усикавы вдруг распахнулась дверь — и он возвратился в реальность. Моментально, как воздух заполняет вакуум, его нервные окончания обострились, а тело налилось свежей силой. Он наконец-то встроился в этот объемно-предметный мир, точно важная запчасть, бодро щелкнув при установке. Пульс оживился, и адреналин, ворвавшись в кровь, растекся по всему телу. Отлично, давно бы так, сказал себе Усикава. Ибо вот ты какое, мое истинное «я», и вот каков мир вокруг.
Вновь на пороге Тэнго появился после семи. После захода солнца поднялся ветер, резко похолодало. На Тэнго была кожаная куртка поверх ветровки с капюшоном и линялые джинсы. Выйдя во двор, он остановился и огляделся. Но ничего особенного не заметил. Его взгляд скользнул по занавескам, за которыми прятался Усикава, и, не задерживаясь, переметнулся на что-то еще. Не то что Эрико Фукада, подумал Усикава. Та девчонка — особенная. Видит то, чего не видно другим. А вот ты, братец Тэнго, человек обычный; неважно, хорошо это или плохо. Тебе-то меня в жизни не разглядеть.
Убедившись, что пейзаж вокруг не изменился, Тэнго застегнул «молнию» куртки до самой шеи, сунул руки в карманы и двинулся прочь со двора. В считанные секунды Усикава натянул на голову шерстяную шапочку, замотал шею шарфом, обулся и бросился за ним вдогонку.
Он давно готовился выскочить из дома сразу, как только Тэнго появится, так что объекта не упустил. Понятно, что подобная слежка — дело рискованное. Заметь его Тэнго хоть краешком глаза — тут же опознает, не по лицу, так по фигуре. Но уже стемнело; в таких сумерках, если выдерживать дистанцию, все должно быть в порядке.
Тэнго шагал по улице не спеша, несколько раз оглянулся, но Усикава был предельно осторожен и остался незамеченным. Судя по ссутуленной спине, Тэнго о чем-то крепко задумался. Возможно, о том, куда пропала Фукаэри. Идет он, похоже, к станции. Если сядет сейчас в электричку и уедет куда-то, уследить за ним будет сложнее. Станция освещается, субботним вечером пассажиров раз-два и обчелся. Нелепая фигура Усикавы будет слишком выделяться даже издалека. При таком раскладе разумнее отказаться от слежки.
Но Тэнго шагал не на станцию. Пройдя еще немного, он свернул в безлюдный переулок и добрел до двери под вывеской «Пшеничная голова». На взгляд со стороны — нечто вроде музыкального бара для молодежи. Взглянув на часы, Тэнго постоял немного в задумчивости перед дверью — и вошел-таки внутрь. «Пшеничная голова», повторил Усикава. В какой, интересно, голове родилось такое название?
Укрывшись в тени столба, Усикава огляделся. Определенно, Тэнго собирается здесь поужинать и чего-нибудь выпить. Это минимум полчаса-час. Усикава поискал глазами удобное место для наблюдения за выходом из кабачка. Увы, по соседству были только лавка молочника, небольшая молельня секты «Тэнри» [29] да магазинчик риса. Стальные жалюзи у всех опущены до земли — закрыто. Вот же черт, мысленно ругнулся Усикава. Сильный норд-вест гнал по небу тучи. От полуденной благодати не осталось и следа. Не хватало еще торчать на ледяном ветру полчаса, если не час!
Может, плюнуть да вернуться назад? Тэнго здесь просто ужинает. Следить за ним, клацая зубами от
