— Слишком деликатная тема, — осторожно сказала трубка, выдержав новую паузу. — Прошу извинить, но от дальнейших объяснений я вынужден пока воздержаться.
— Советую не путать, кто в каком положении, — произнес Тамару. — Мяч сейчас в наших руках. Мы можем позвонить вам когда захотим, вы нам — нет. Вы даже не знаете, кто мы. Разве нет?
— Вы правы. Пока инициатива в ваших руках. И мы не знаем, кто вы. Но это разговор не телефонный. Я и так уже рассказал вам больше, чем дозволяют мои полномочия.
Тамару выдержал паузу.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Над предложением подумаем. Нам тоже нужно посовещаться. Возможно, через несколько дней позвоним.
— Ждем вашего звонка, — ответила трубка. — Но повторяю: переговоры не повредят ни одной из сторон.
— А что будет, если мы отклоним ваше предложение?
— Тогда нам придется делать все по-своему. Сил на это у нас достаточно. Хотя методы, скорее всего, будут жестче, и это доставит немало хлопот вашим людям. Кем бы вы ни были, выбраться из этой истории невредимыми вам не удастся. Такой поворот событий не будет приятен ни вам, ни нам.
— Наверное. Но для это понадобится время. А ситуация, как вы сказали, требует скорейшего разрешения.
— Возможно, время понадобится. А возможно, и нет.
— Не начнешь — не поймешь?
— Именно так, — согласилась трубка. — А кроме того, обращаю ваше внимание на один важный момент. Если пользоваться вашей метафорой, мяч пока действительно в ваших руках. Но вы, похоже, еще не поняли основных правил этой игры.
— Правило только одно: не попробуешь — не поймешь.
— Но если игра не заладится, это приведет к весьма неинтересным результатам.
— Для обеих сторон, — подчеркнул Тамару.
В короткую паузу, повисшую на сей раз, уместилось все недосказанное.
— Как вы поступите с господином Усикавой? — спросил Тамару.
— Скоро заберем его. Видимо, сегодня ночью.
— Квартира не заперта.
— За это спасибо, — сказала трубка.
— Кстати, глубоко ли ваши люди скорбят по поводу кончины господина Усикавы?
— Смерть любого человека для нас глубоко прискорбна.
— Скорбите глубже, рекомендую. Это был по-своему способный человек.
— И все же недостаточно способный. Я правильно понял?
— Даже самые способные на свете люди не способны жить вечно.
— Это вы так думаете, — уточнили на том конце линии.
— Разумеется, — отозвался Тамару. — Я так думаю. А вы — нет?
— Ждем вашего звонка, — холодно произнес собеседник, будто не услышав вопроса.
Ничего не ответив, Тамару повесил трубку. Продолжать разговор нужды не было. Появится — всегда можно опять позвонить. Выйдя из будки, он направился к припаркованной у обочины старенькой и неприметной темно-синей «Тойоте-Королле». Сев за руль, он дал газу — и минут через пятнадцать остановил машину у входа в безлюдный парк. Убедившись, что поблизости никого, выкинул в мусорный контейнер полиэтиленовый пакет, полотенца, резиновое кольцо и хирургические перчатки.
— Смерть любого человека для них глубоко прискорбна… — пробормотал он, поворачивая ключ зажигания, и пристегнул ремень безопасности.
А ведь это — самое главное, подумал он. Скорбеть о любом из умерших людей. Хотя бы недолго.
Глава 26
Телефон звонит во вторник после полудня. Аомамэ сидит на коврике для йоги, широко разведя ноги и разминая подвздошно-поясничные мышцы. На взгляд со стороны, ничего сложного, но майка уже взмокла — хоть выжимай. Прервав тренировку, Аомамэ берет одной рукой трубку, другой — полотенце, чтобы стереть пот с лица.
— Головастика в том доме больше нет, — произносит Тамару. Как всегда, безо всяких алло и приветов.
— Больше нет?
— Его убедили.
— Убедили… — повторяет Аомамэ. Похоже, Тамару какой-то силой его оттуда убрал.
— А господин Кавана, живущий в этом доме, — тот самый Тэнго Кавана, которого ты ищешь.
Мир вокруг Аомамэ расширился и сжался. Вместе с ее сердцем.
— Ты слушаешь? — спросил Тамару.
— Слушаю.
— Но сейчас Тэнго Каваны там нет. Уже несколько дней.
— У него все в порядке?
— Из Токио он уехал, но вроде жив-здоров. Головастик снимал квартиру на первом этаже его дома, чтобы за ним следить. Все ждал, когда там появишься ты. Фотографировал всех приходящих скрытой камерой.
— Меня тоже?
— Твоих снимков он сделал три. Но вечером. Ты в кепке, очках, замоталась шарфом. Но опознать можно. Появись ты там еще хоть раз, пиши пропало.
— Значит, я правильно вам доверилась?
— Если здесь вообще уместно слово «правильно».
— Но я хотя бы перестану беспокоиться.
— Этот человек теперь обезврежен.
— Потому что вы его убедили?
— Ситуация требовала корректировки, — говорит Тамару. — Окончательной и бесповоротной. Все фотографии я забрал. Главной мишенью Головастика была именно ты, а Тэнго Кавану он использовал как приманку. Потому и вреда ему причинять смысла не было. Так что, думаю, с ним все в порядке.
— Слава богу! — выдыхает Аомамэ.
— Тэнго Кавана преподает математику в колледже для абитуриентов неподалеку от станции Ёёги. Учитель, похоже, талантливый, но в неделю читает всего несколько лекций, так что зарабатывает, скорее всего, немного. Холостяк, живет скромно в старенькой съемной квартирке.
Аомамэ закрывает глаза и слушает, как бьется сердце. Граница, отделяющая ее от внешнего мира, растворяется и исчезает.
— Параллельно с работой в колледже пишет роман. Что-то очень длинное. Литературным негром для «Воздушного Кокона» он только подрабатывал. Но у него свои писательские амбиции. И это хорошо. Умеренное честолюбие развивает характер.
— Но как вы все это узнали?
— Посетил его квартирку, когда хозяина не было дома. Дверь была заперта, но я проник своим способом. Не люблю вторгаться в чужие дома, но расследование этого требовало. Для одинокого холостяка жилище на редкость ухоженное. Газовая плита начищена до блеска. В холодильнике — чистота и порядок, никакой гниющей капусты. Одежду гладит. Сгодился бы в неплохие сожители. Не будь я гей, разумеется.
— А что еще вы узнали?
— Я позвонил в его колледж, узнал расписание лекций. Секретарша сообщила, что ночью с
