мерзкую тему. Я лучше пойду в одну из этих будок около супермаркета, чем воспользуюсь нашим туалетом. Тебе известно хотя бы, что у нас есть туалетная щетка?
— Уже нет. Ее больше нет. Джо пытался прочистить ею канализацию еще в октябре и сломал ее.
— Да? А никому не пришла в голову мысль купить новую? — Я шагала по комнате, поднимая раскиданные предметы одежды (в основном интимного свойства) и обертки от продуктов. В паре грязных колготок находилась сложным образом запутавшаяся в них упаковка от копченых сосисок годичной давности.
— Я хотела это выбросить, — сказала покрасневшая от смущения Сима, выхватывая у меня из рук колготки с упаковкой.
Я обнаружила три носка без пары, пару протухших и разношенных до такого состояния мужских кроссовок, что их носки загнулись и стали похожи на туфли Али-Бабы. Под диваном я нашла два компакт- диска, исчезнувшие, как я считала, навсегда после одного особенно безобразного дня рожденья. Оба компакт-диска использовались как подставки. Один для кофе, другой для красного вина. Когда я отодвинула диван, чтобы посмотреть, не найду ли я там десятку, которую я потеряла, то обнаружила большое пятно от красного вина на кремовом сером от пыли ковре.
— Вы знали об этом? — заорала я на Симу. — И как нам теперь его вывести? Оно высохло. Мы никогда не получим назад залог за эту квартиру!
Сима, носясь за мной, вытирала пыль с полок одним из носков, сняла трусы с горшка для цветов и старательно вытряхнула пепельницу в корзину для бумаги, вспомнив только потом, что корзина эта была всегда пустой, потому что какой-то безалаберный курильщик пару недель назад прожег плохо затушенным окурком огромную дыру в плетеном днище.
Борясь с полулитровым стаканом, который приклеился к каминной полке, я обнаружила лежавшее на сломанном обогревателе белое полотенце с огромным кроваво-красным пятном.
— Это что такое? — спросила я, поднимая полотенце за угол.
— Это просто хна, — быстро объяснила Сима. — Я уверена, оно отстирается. Это ведь не твое полотенце? — осторожно добавила она, выхватывая неприятную улику у меня из рук.
— Нет, слава богу. Но Брайан, безусловно, не может здесь остановиться, — простонала я, опускаясь на диван и чувствуя, как мне в копчик вонзилась забытая на диване шариковая ручка. — Ни за что на свете.
— Да все будет нормально! — бодро воскликнула Сима. — Смотри, мы убрали пустые стаканы, и здесь стало намного лучше. — Она сделала широкий жест рукой, словно только что по мановению грязного носка преобразила квартиру в нечто из журнала «Дом и сад». — У нас целая неделя до его приезда. Если хочешь, можем прямо сейчас выйти и купить «Джиф». Надо устроить собрание, чтобы разделить обязанности, как только Жирный Джо решит, что он может выйти из спальни, и к тому времени, когда появится твой дружок, это место будет не хуже любого «Хилтона». Во всяком случае, «Хилтона» в Бангкоке.
— Нет, Сима! — заявила я. — Ты не понимаешь. Брайану нельзя здесь останавливаться, даже если мы будем убирать здесь до Рождества. Он не может здесь остаться, потому что, с какой стороны не посмотришь на этот дом, он все равно останется грязной трехспальной дырой в Балхэме. А по мнению Брайана, я живу в шикарном «пентхаусе» с видом на Гайд-парк.
Это была правда.
Я уже говорила, что в письмах к своему старому приятелю стала лаконичной, дойдя до грани обмана. Проблема заключалась в том, что с момента изобретения электронной почты у меня уже больше не было повода отправлять по одной открытке в год с неясной фразой о том, что «все в порядке».
Со всемирной паутиной меня познакомил Жирный Джо еще в те дни, когда я делала попытки получше узнать своих соседей и иногда отваживалась зайти в его берлогу, чтобы принести ему чашку чая. Он был только рад оторваться от записи шумов, которые он скачивал с сайта лондонского метрополитена. Он показал мне, как находить людей в Сети. И я быстро нашла Брайана.
С тех пор мы с Брайаном стали друзьями по электронной почте, почти каждый день стремительно обмениваясь посланиями (когда я могла попасть в спальню к Джо; к счастью, он был постоянен в своих привычках, и у меня обычно было пятнадцать минут после его первой чашки кофе). И каждый день, заполняя киберпространство, я от мелких недомолвок быстро перешла к старомодной, большой черной лжи, которая, как предупреждала меня моя мать, помогает нажить врагов.
Ну, а что я могла поделать, когда Брайан сообщил мне по электронной почте, что только что обедал в новом модном ресторане рядом с Мадонной? Прислать ему список бутербродов, которые лучше не есть в кафе «Жирный Фред» в Баттерси? Нет, мне пришлось написать, что я занималась вместе с Мадонной в одном женском фитнес-центре в Ковент Гарден. С тех пор все примерно и пошло в этом духе.
Когда Брайан прислал мне сообщение, что он собирается в Хэмптоне с младшим Кеннеди, я ответила, что улетаю на юг Франции погостить у влюбившегося в меня арабского принца, с которым я встретилась на светской вечеринке в ночном клубе «Аннабель». Когда Брайан радовал меня рассказами о тратах в магазине Ральф Лоран, я тут же отвечала ему, что «Дольче и Габбана» готовят что-то к моему двадцатишестилетию, которое будет праздноваться в зале отеля «Гросвенор Хаус».
Но самую большую ошибку я совершила, когда он угощал меня подробным описанием своей новой шикарной квартиры…
Брайану было известно, что я съехала со своего сарая в Балхэме, как только мы сменили перо и бумагу на электронную почту. В эти дни у меня своя собственная великолепная квартира с видом на Гайд- парк, купленная после удачной многомиллионной сделки по недвижимости, которую провела лично я, будучи старшим партнером компании «Корбетт и дочь», которая, конечно же, была одной из самых крупных коммерческих компаний по недвижимости в Англии, а не однокомнатным офисом с непонятным штатом сотрудников из трех человек и невоздержанным спаниелем породы «кавалер-кинг-чарлз».
Мои электронные письма пестрели названиями закрытых клубов и известных людей, с которыми я там бывала. В моей тайной кибержизни я всегда прикупала себе что-нибудь шикарное от Тиффани или Картье в награду за тяжелый труд и наряжалась в эксклюзивное платье от Донны Каран, когда среди моих клиентов были звезды кино, которые доверяли только мне.
Среди моих друзей были художники, писатели, модели и принцы, а не студентка без гроша в кармане с работой на неполный день в видеосалоне «Блокбастер» (Сима) и не будущий компьютерный хакер, который никогда не выходит из спальни (Жирный Джо). Брайан знал, что по вечерам я развлекаю мегазвезд сцены и экрана рецептами, которые я придумала под руководством известных поваров, а не ем на самом деле холодные спагетти прямо из консервной банки в компании черно-белого телевизора.
Все казалось таким безобидным. На самом деле это было что-то вроде развлечения. Иногда я брала свои истории целиком из колонки Арабеллы Гилберт в газете «Дейли», ничего в них не меняя. Мне и на секунду не приходило в голову, что наступит день, когда мне придется доказывать достоверность всей той чепухи, которую я три года передавала по сети. Брайан был явным трудоголиком. Он никогда не брал отгулов и, возможно, даже не ходил в туалет в рабочее время. Не было никакой опасности, что ему вдруг взбредет в голову приехать ко мне в Лондон. Невероятно.
— Нет, нет, нет! — рыдала я в грязный рукав своего потертого махрового халата.
— Что ты собираешься делать? — спросила Сима, когда я завершила свой скорбный рассказ.
— Я действительно понятия не имею, — призналась я в отчаянии.
— О боже! — сказала она.
Мы сидели рядом на диване и смотрели в камин, словно могли найти ответ на мою дилемму в оранжевом мигании раскаленных электроспиралей, которые всегда пахли так, словно вот-вот разгорятся настоящим огнем.
— А с чего ты вдруг нагородила ему такое количество вранья? — неожиданно спросила она.
— А как ты думаешь, почему? Он живет там в Нью-Йорке великосветской жизнью, в то время как мое социальное положение в Лондоне находится на уровне одноногого голубя с Трафальгарской площади. Нет. Еще хуже. По крайней мере, голуби сейчас находятся под защитой. Я нагородила Брайану всю эту кучу вранья, потому что не хотела сообщать, как все отвратительно складывается у меня после колледжа.
Сима обняла меня. Она иногда кажется ужасно милой, когда не пользуется моим лосьоном для тела «Эсте Лаудер» или не стирает свои спортивные носки моим порошком.
— А почему это ты считаешь себя неудачницей? — серьезно спросила она.
