раздавленного на дороге ежа с размазанными внутренностями, да? — сказала я, утрируя картину. — А ты знаешь, что у него и на спине тоже растут волосы?
— Откуда ты знаешь? — взвизгнула Мэри. — Я бы, если увидела, наверно, заорала бы. Когда ты это видела? Ты хочешь сказать, что ты переспала с ним, и не сказала об этом мне, да? Это так? Лиз, я не могу поверить…
— Нет! — громко запротестовала я. — Все было абсолютно невинно. Было лето. Он загорал на крикетном поле. Он надел рубашку до того, как ты к нам подошла.
— Слава богу! Я могла бы грохнуться в обморок, увидев его полуголого. Какой кошмар! Думаешь, у Брайана тоже волосатая грудь? — спросила она, чтобы сменить тему.
— Клянусь, я никогда не думала об этом, — соврала я еще раз.
— Наверняка. У него такие густые и темные волосы на голове. Он похож на человека, которому приходится бриться дважды в день. И к тому же он еврей, — сказала Мэри, многозначительно подняв брови.
— Что ты хочешь сказать? Что евреи в среднем более волосаты?
— Нет! Я хочу сказать — ну, ты понимаешь меня, — и она скосила глаза вниз. — Я о том, ну, что у него все на виду.
— Не понимаю! О чем ты? — в отчаянии спросила я, швыряя в тележку банку пастеризованных сливок. Не знаю, зачем они были мне нужны, но у них только что кончился срок реализации, и они подешевели на шестьдесят пенсов.
— Я о том, что он лысый, балда. Ему нечем прикрыть головку. — Она натянула на голову воображаемый капюшон, но до меня все не доходило.
А?
— Да я про то, что он наверняка обрезанный, — прошептала она.
— А, понятно, — медленно сказала я. Тут она, конечно, сильно утерла мне нос с моим жалким рассказом про волосы на груди.
— Только не надо говорить, что ты про это не думала! — сказала она, пихая меня в плечо. — А ты вообще видала таких? Обрезанных? Как думаешь, им его сильно обрезают?
— Не знаю. — Перед моим внутренним взором уже стояла вереница маленьких обрезанных пенисов, перебинтованных, словно армия раненых солдат. — Но ведь, кажется, сам он при этом короче не становится? — спросила я.
— Вроде нет, — ответила Мэри. — Вроде бы обрезают только крайнюю плоть. Но всю ли ее обрезают, как думаешь? Или только отрезают кусочек?
— Какой смысл отрезать половину, — предположила я. — Наверно, раз уж резать — то под корень.
За разговором мы дошли до морозильного прилавка. Мужчина, до этого вертевший в руках мясную нарезку, внезапно раздумал ее покупать.
— Видимо, есть и гигиенический аспект, — сообщила мне Мэри, выудив жухлую сосиску и используя в качестве пособия. — Началось все именно с этого. Исторически. Таким образом мужикам под кожу не попадают микробы.
— Но разве если эта штука открыта, она не становится более уязвимой? — возразила я. Мы с Мэри вообще любили вести интеллектуальные беседы.
— Ничего подобного, — твердо ответила Мэри. — И это не единственный плюс. Джемима из моей группы по нейрофизиологии говорит, что так гораздо лучше для орального секса. Во-первых, какая экономия времени, ведь голый конец гораздо чувствительней к стимуляции. А во-вторых…
— …не будет просить бутерброд с беконом? — усмехнулась я, разглядывая пакет с корейкой.
— Точно, — хохотнула Мэри. — Но тогда и правда не надо бояться дрожжей.
Мы посмотрели друг на друга и поморщились. Я знала, что она имеет в виду, как, к сожалению, и большинство девушек. Мэри швырнула сосиску к ее подружкам. И видимо, не только потому, что в силу высоких моральных принципов она вынуждена была придерживаться вегетарианства.
— О боже! Мне вдруг пришло в голову самое страшное, — сказала она, бледнея и шатаясь. Она схватила меня за руку и в ужасе зашептала: — Представь себе, что надо сделать Биллу минет. Ты должна сделать ему минет, или на рассвете всю твою семью расстреляют религиозные экстремисты.
— Прекрати, — взмолилась я.
— Ты можешь хотя бы об этом подумать?
— Я изо всех сил пытаюсь не думать об этом…
— А надо, Лиз. Я не могу нести это бремя в одиночку. Представь себе. Для начала тебе придется содрать с него все цветастые обмотки, которые обычно висят на двери его комнаты. Представь: он пробежал двенадцать миль, потом два часа греб на реке и… и… — она поперхнулась. Поперхнулась от одной только мысли!
— Ладно, Лиз. Пойдем отсюда, — сказала она, потянув меня к выходу.
— А как же наши покупки? — спросила я.
— Я сейчас даже и думать о них не могу. Кажется, меня сейчас стошнит.
У нас в тележке были только сливки и три зеленых банана, поэтому мы бросили ее у холодильного прилавка и ринулись на спасительный свежий воздух.
— Как ты? — спросила я, догоняя Мэри, согнувшуюся пополам в припадке тошноты и истерического хохота.
— Сейчас отдышусь, — ответила она выпрямившись, но продолжая хохотать. — Знаешь, кажется, я придумала новую диету. Она называется минетная диета. Весь необходимый белок можно получать, занимаясь оральным сексом с парнями, которые тебе действительно нравятся, а приступы голода подавлять, думая про оральный секс с парнями, которые никогда не моют свой шланг.
— Отличная мысль, доктор Бэгшот, а откуда мы будем брать клетчатку?
— Клетчатку мы будем брать из подушки, которую можно кусать, пока Леонардо ди Каприо выполняет под одеялом кунилингус.
— Умоляю тебя, — засмеялась я. — Это же практически лесбийская любовь. У настоящего мужчины хоть что-то должно расти на лице.
— Хм. Наверно, ты права, — задумалась она. — Хорошо. А как тебе такой вариант. Выбирать самой каких-нибудь классных парней. Тех, от которых начинает биться твое сердце. Эта диета хороша тем, что носит совершенно индивидуальный характер. — Она говорила так, словно сочиняла рекламные тексты для обложки своей книги.
— Тогда я выбираю Брэда Питта, — сообщила я Мэри. — Слегка небрит, но ничего страшного.
Мы направились назад к колледжу, остановившись по дороге у лавки с жареной картошкой, поскольку наш поход за провизией закончился бесславно.
— Брайан мог бы отрастить себе красивую бороду, — задумчиво произнесла Мэри, выуживая деревянной вилкой из пакета самую жирную картофелину и зажимая ее ярко-вишневыми губами. — Знаешь, Джемима говорила мне, что он ей очень нравится, но я сказала, что ей тут не обломится, потому что он наш.
— В платоническом смысле, — напомнила я.
— Конечно в платоническом. Если бы один из нас захотел бы чего-то другого, это бы все испортило, правда?
— Конечно бы испортило.
— Вот именно. Поэтому мы не делаем стойку на Брайана Корена, если только одна из нас не втюрится в кого-нибудь совершенно постороннего, и тогда оставшаяся сможет попытать счастья. Идет?
Она протянула руку, чтобы скрепить договор рукопожатием.
— Идет. Можно подумать, кто-то из нас его интересует, — вздохнула я.
— Говори за себя, мисс Низкая самооценка.
Глава четвертая
