Баптисты пользуясь такими случаями и, указывая пальцами на чинимое, обливают грязью все священство, веру и верующих и, еще энергичнее стараются привлечь к себе поколебавшихся духом. Их секта все больше и больше ширится и не только по всему «свободному» советскому союзу, но даже и лагерях заключенных.
Праздник Рожд. Христова
Канун Рождества Христова. До сумерек еще часа 2–3, а по станице уже издалека белеют узелки в руках детей подростков:
«Носят вечерю», хотя до вечера еще далеко, но дети со счастливыми личиками спешат к своим родным: дяде, тете, дедушке, бабушке или просто к хорошим знакомым.
Глядя на их радостные, сияющие личики и мне хочется радоваться с ними, их радостям. Ведь мы тоже такими были. Ведь этот обычай-наш обычай, испокон веков, оставлен и живет до настоящего времени, но взирал ни на какие козни и усилия безбожников и коммунистов, вырвать все эти религиозные обряды и вору из сердец люде
Крещение воды
Вечером, пород праздником Крещения 6-го января по старому стилю, народ, начиная с трех часов дня, снует вперед к церкви и обратно. Мрак успокаивает всех. Станица засыпает и в 12 часов ночи, когда сон, крепко сомкнув глаза обывателям, сжав их в своих приятных объятиях, когда души их витают где то, забыв все мирские невзгоды, вдруг, разрывая ночную тишину, раздаются одиночные выстрелы и вскорости превращаются в частую стрельбу, как на поле брани продолжающуюся минут 15, возвещая о наступлении праздника.
В 4 часа утра встаю и иду к церкви. Еще темно. По улицам со всех концов станицы вижу торопящиеся фигуры с посудой в руках: кто с кувшином, кто с чайником, кто с кофейником и пр. и пр.
И все устремляются на возвышенность к церкви. Подхожу и я к ограде. Довольно большой двор — церковный, уже полон людьми.
Внутри у ограды, вокруг церкви, бесчисленное множество мигающих огоньков — свечей, слившихся, на первый взгляд, в одно общее огромное огненное кольцо, освещая торжественные лица склоненных фигур, ждущих появления священника, освящающего воду.
На рассвете служба в церкви кончается и священник с хором, поющим: «Во Иордани крощающуся Тебе Господи», выходит во двор.
Освятив волу в кадке, священник идет вокруг ограды, освящая воду ожидающих. С освященной водой люди быстро уходят освобождая место другим ожидающим в стороне; и так пока не будет освящена вода всем, круги вырастают по 3–4 и 5 раз.
После освящения моей воды, собравшись, иду к выходу, но далеко идти самостоятельно не пришлось. Живая масса людей всасывает тебя и несет помимо твоей воли вперед. Невольно приходится подумать о благосостоянии своих ребер, но ото длится не так долго.
Через несколько минут за воротами делается «разрядка». Плотная масса рассыпается, как из мешка орехи и с веселыми, довольными лицами, свободно вздохнув, разбредается по всем направлениям к своим жилищам, где надо написать мелом или выжечь кресты свечей на дверях и окропить освященной водой, по старым обычаям, всё: и людей и скотину, если имеется, деревья и виноградники.
Это наблюдается в казачьей среде и до настоящего времени.
Пасха
Прошла страстная неделя, как в старое дореволюционное время и наступил день пасхальный. Подымаюсь в три часа ночи и спешу к церкви, чтобы захватить место, и в первую очередь освятить «пасху» — кулич, но вижу, что для первой очереди я, чуть не последний. С освящением пасок, яичек, соли и кусочка сала или колбасы, если они имеются, происходит такая же картина, как и с освящением воды на Крещение на заре.
Очереди меняются и не меньше четырех раз.
Праздник Пасхи встречается очень торжественно, и этой торжественности содействует то, что он в воскресение, а не как Рождество Христово, и люди, почти все свободны от работ.
Все обычаи соблюдаются, как и в дореволюционное время, но на много беднее. К церкви люди приходят и приезжают на грузовых машинах, даже за 20 кил. из мест, где церкви были разрушены коммунистами в 1918 году.
Партийцы в церковь не ходят и детей своих не крестят, но простой народ и сейчас тянется к церкви, особенно старших и сред — них лет, посещают церкви исправно, но среди них бывает не мало и молодежи. В большие праздники, как Рождество, Крещение, Пасха, если не придешь в церковь за три четверти или пол-часа раньше до начала службы, ты в церковь не сможешь протолкнуться, церковь переполнена. Церковь не в состоянии вместить всех верующих, желающих ее посещать, и толпа в 100–200 и 300 человек, молится на дворе, у входов в церковь, не взирая на время года.
С молитвой священник по домам не ходит.
Школы
Школ в станицах не мало. Семилеток и десятилеток по 3–5 и больше, смотря как велика станица. Школьная программа не мала, но ее не вполне постигают учащиеся и очень страдают по всем предметам, начиная с русского языка. Знания учеников подсоветских школ не сравнить со знаниями учеников дореволюционного времени по всем предметам. Школьные учебники пестрят глупыми выражениями о «фашистах», «белобандитах», партизанах, доярках, свинарках и о всей советской «прелести».
Два дня в неделе учеников используют, как работников на колхозных полях. Особенно смешными кажутся ученики маленькие 2–3 классов, идущие с сумочками через плечо и мотыгами с длинным черенком, сделанным, конечно, для взрослых, тоже на плече, направляясь в поле на полку кукурузы.
Учительницы распределяют участки в поле и под их наблюдением малые труженики уничтожают врагов кукурузы — сорную траву, а зачастую и любимицу Хрущева — кукурузу, неудачными ударами тяжелой мотыги, предназначенной для более сильных работников.
Бедная молодая гвардия, после дневного «героического труда» к вечеру возвращаясь, едва плетется в станицу — домой и уже не неся, как утром, на плечах мотыги, а влача их по земле — усталые грязные.
Об окончивших семилетки и десятилетки, никто не беспокоится. Они, окончив эти учебные заведения, сами должны пробивать себе путь, — идти в колхоз доярками, свинарками или же простыми работниками. Многие, как юноши так и девушки идут в города и там, на производствах учатся ремеслам: плотников, каменщиков, штукатуров, маляров и пр. Многие идут на заводы и учат тракторное и слесарное ремесла, электросварщиков, автогенистов. Очень многие юноши идут изучать шоферскую и тракторную профессию, но ни один молодой человек не остается в колхозе: не хотят быть рабами советского хозяйства.
