уникальным, - пишет философ и социолог В. Федотова, суммируя последние выводы. Главный из них - специфические нужды основной геополитической единицы современности - национального государства - диктуют подъем национальных моделей развития, и Запад неизбежно становится лишь одной из них.
Опыт последних драматических десятилетий говорит:
Особенно это заметно на примере сложного взаимодействия России и Европы - дилеммы, которую не обошли вниманием крупнейшие русские умы прошлого. Специфика нашего времени в том, что стратегические потери России вовсе не перешли к ее прежним континентальным соперникам или соседям. Разразившийся системный кризис либеральной экономики особенно наглядно обнажил факт, что возвращение Прибалтики, Венгрии, Чехии, Польши, балканских государств в западный ареал, в конечном итоге, не сделали Европу сильнее перед вызовами грядущего века, а хваленый финансово-экономический каркас Евросоюза едва выдерживает дополнительное бремя.
Кое-кто в Европе уже признает, что поспешное включение восточноевропейских стран в евро- атлантические структуры нужно было для превращения «растущей Европы» в «реальный трамплин США для продвижения в Евразию», как откровенно изрек Зб. Бжезинский. Одно из следствий - даже некоторое падение ее роли в мире. А размещение американских средств ПРО в Восточной Европе и вовсе обессмыслит и девальвирует даже ядерный статус Франции. Так что напрасно «старушка Европа» радовалась утрате Россией обретений Петра Великого, не дававших ей покоя два века. Европе еще предстоит осознать, что с перемещением динамизма развития в Азию, роли Европы в мировой политике угрожать может не российское великодержавие, а, наоборот, только его ослабление.
Только новое культурно-историческое и экономическое сотрудничество России и Европы может дать обеим необходимый в новом веке исторический импульс. Подлинное единство - не в новых разделительных линиях. Подъем и историческую энергию может принести Европе соединение наследия, творчества и возможностей всех ее составляющих: германской, романской и славянской, Европы латинской и Европы православной.
Россия может и должна стать фактором международной и межцивилизационной стабильности и равновесия, только обеспечив стабильность и безопасность своих исторически-преемственных стратегических интересов и рубежей. Будущее России - это будущее Европы.
Xотя суждение известного французского ученого Эмманюэля Тодда о «вступлении глобальной американской державы в фазу заката своего военного, экономического и идеологического могущества,[1] пожалуй, преждевременно, большинство экспертов, в том числе ведущих российских американистов, уже согласны в том, что имперский ресурс США небезграничен, а сама Америка уже в недалеком будущем останется, хотя и самым мощным, но уже всего лишь одним из центров. США проглядели взлет китайского дракона, перспективы роста которого уже сделали Китай потенциальным соперником № 1.
Перед нами новая геополитическая реальность, в которой должны осмыслить свое место и Россия, и Европа, и сама Америка. Однополярный мир не состоялся, а глобальная структура, которую пытается выстраивать Вашингтон, не обретает характер устойчивой и самовоспроизводящейся системы. Ее поддержание требует ежегодно истерически театрализовывать провоцируемые конфликты для военной оккупации очередного региона и институционализации перманентного состояния войны.
В новых и быстро меняющихся конфигурациях еще не завершенной системы международных отношений Россия должна самостоятельно определить свое место между Европой, Америкой и Китаем.
Перед Россией задача - стать во втором решающем десятилетии XXI века серьезным фактором равновесия этих центров силы, стать одной из необходимых и востребованных опор нового мирового геополитического устройства. Россия нужна и Европе, и Америке, и должна разумно использовать это. Но для сильной европейской роли необходима сильная азиатская политика.
Россия, наконец, восстанавливает свою многостороннюю историческую стратегию, как и подобает великой евроазиатской державе, политику, соответствующую ее естественной геополитической миссии, - быть держателем равновесия между цивилизациями, между Западом и Востоком. Россия выстояла, что обанкротило картографические пасьянсы Бжезинского, чья «великая шахматная партия» была сконструирована на дележе российского наследства на просторах Евразии.
Идея Евразийского пространства, предложенная В. Путиным, не имеет ничего общего с восстановлением СССР, в чем его не преминули обвинить извечные оппоненты внутри и за рубежом. Нельзя дважды войти в одну реку, и мир стал совершенно иным. Востребованность этой роли России сегодня определяет не только ее стратегическое положение на континенте с выходом к трем океанам, которое не потеряло значение.
Наша самостоятельность и независимость - это не только средство противостоять давлению, но и право на историческую инициативу. Да, Америка построила свой рай на земле, впечатляющий своим богатством. Устроившись на вавилонской башне из зеленой бумаги, она взимает имперскую дань. Россия же обладает тем, чего нет ни у США, ни у Европы. Это не только ресурсы.
Это бесценный и уникальный опыт многообразия, делающий Россию моделью мира с его великими перепадами в культуре, картине мира, потенциалах. Она знает конструктивное взаимодействие на своей территории и в своем историческом проекте всех цивилизаций - «от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая». Ей ведомо все: и безумное богатство и средневековая бедность, жизнь в пустыне и в вечной мерзлоте, высоты культуры, технологии, научной мысли и архаика. Ей внятно все - проблемы и хижин, и дворцов. Она одновременно живет в трех веках - в прошлом, настоящем и будущем. У нее опыт уникального сотворчества с исламом. И этот опыт и единство во множестве дают ей способность понимать и принимать других, уважая их инаковость, что не дано американцам с их кальвинистской уверенностью в «божественном предназначении» «управлять дикарями и народами зла» (сенатор Беверидж). На фоне высокомерного менторства и грубой экспансии, Русский проект Евразийского пространства - это идея иного, справедливого мира - мира гармонии многообразия. На огромном пространстве свободного обмена достижениями каждый сможет молиться своим богам, но принадлежность к большому проекту может стать источником энергии к модернизации и развитию без порабощения и утраты самобытности.
Полицентричность уже обрела реальность с превращением Китая в великую державу XXI века и неизбежной консолидацией бурно растущего исламского мира, как бы ни пытались ее на время затормозить вмешательством в дела Ливии, Египта, Сирии. В возникающем соперничестве Россия не должна позволить быть используемой против кого-нибудь любым партнером во взаимодействии или противостоянии между Америкой и исламом, между Китаем и Америкой.
Горчаковское «Россия сосредоточивается» - как нельзя лучший девиз, выбранный нами для будущего этапа нашего взаимодействия с миром. Обретенная трезвость в мировой политике не допускает постановку вопроса: либо конфронтация, либо вечная дружба. Мы научились, и знаем, что в формуле «стратегического партнерства» всегда присутствует никогда не прекращающееся стратегическое соперничество.
Имея стратегические цели, отнюдь не совпадающие в главном с США, Россия, заинтересована в поддержании на высоком уровне рабочих отношений с Вашингтоном. А США сегодня, возможно, впервые после упадка России в 90-х, тоже становятся заинтересованными в России, потому что именно самостоятельная Россия с сильной государственной волей и сильным лидером есть фактор мирового равновесия. Чем сильнее мы будем, тем сильнее будет эта общая заинтересованность. Патриарх американской внешней политики Дж. Кеннан в свое время метко определил диалектику взаимоотношений США и России/СССР: они должны быть «в разумной степени хорошими, в разумной степени отдаленными». Сегодня эта мудрая формула означает отношения, связанные интересами, но свободные от идеологических объятий, едва не удушивших нас в годы нигилизма. Поистине жизнь подтверждает Экклезиаста: «Время разбрасывать камни и время обниматься, время
Для России быть великой державой - это не блестящая мишура на национальном платье, которую
