удовлетворении. Понятно, что антикоррупционная кампания — очень вялый суррогат настоящего мунуса, с разлетающимися кишками и залетающими в партер головами, но все-таки хоть что-то.
Принципиальная ошибка при устроении такого рода игр заключается прежде всего в том, что зрители лишены возможности известным образом манипулировать большим пальцем, указуя на необходимость добить или же помиловать с особой жестокостью. И у зрителя нет реальной возможности обтереть программкой со лба долетевшие до него брызги гладиаторской крови. Это первая, важнейшая причина, по которой медленное, мрачное и демонстративное облачение Путина в доспехи андабата никак не эрегирует нацию.
Вторая причина — это сами доспехи, так как хорошо известно, что для антикоррупционных увеселительных боев никаких других не предусмотрено ГОСТами, да и никогда и не выпускалось. Особенность доспехов андабата, как известно, это, в первую очередь, полностью глухой шлем, лишенный каких-либо прорезей или щелей, вынуждающий гладиатора к очень потешным «слепым» действиям мечом и трезубцем. Римские андабаты на гладиаторских аренах все-таки имели возможность ориентироваться по запаху противника и по шумку, который означал ту или иную реакцию публики на его действия.
Широкая распространенность дезодорантов полностью лишает премьера первой возможности ориентации на арене, а насмешливо-молчаливая реакция публики гарантирует невозможность ориентации «по шуму». Короче, дело плохо. Конечно, есть некая надежда, что чекистская природа возобладает и Путин нарушит правила, просверлит-таки пару дырочек в шлеме, перед тем как, сверкая трезубой фусциной, гремя кардиофилаксами, галерами, цингулами и другими гладиаторскими прибамбасами, выскочить на антикоррупционную арену. Он, конечно, будет очень хорош, и плюмаж ему водрузят на макушку, несомненно, самый трехцветный и самый пышный. Вряд ли он, конечно, сравнится сам с собой в том же истребителе или в великолепный момент произнесения «сортиромочительной» фразы, но смотреться будет, в общем, недурно.
Кстати, чекистские дырочки в шлеме будут грубейшим нарушением правил, так как по всем канонам борьба с коррупцией должна вестись вслепую. Но я полагаю, что справедливость восторжествует, и в окружении премьера обязательно найдется какой-нибудь милый ловкач, который дырочки-то перед самым «выскоком» премьера на арену чем-нибудь да замажет.
В принципе, это не страшно, так как в любом случае пострадают в основном служители арены, медики, билетеры, точильщики трезубцев, глашатаи и другая невинная публика, но это иногда даже больше забавляет зрителей, чем угрюмые корчи реального коррупционера. Но это не важно, так как за борьбу с коррупцией, в принципе, сойдет.
Кстати, тоже неясно, будет ли для антикоррупционных осенних игр выстроена специальная гигантская арена или борьба будет производиться с использованием всех имеющихся цирковых помещений России, в гастрольном режиме.
Впрочем, дело не в этом, это технические тонкости, которые наверняка будут преодолены. Дело в самой коррупции. В вопиющей несправедливости отношения к ней. В поразительной неблагодарности в отношении к коррупции как к фактору созидания общества. Ведь если вдуматься, то именно коррупция — это единственное, что хоть как-то связывает власть с народом. Коррупция из последних сил самоотверженно питает хоть какой-то интерес власти к народу и заставляет иногда о нем вспоминать. Коррупция — это то единственное, что обеспечивает хоть какой-то контакт, пусть мимолетный, пусть финансово обременительный для заинтересованной стороны (так называемого «народа»), но все же контакт, который при искоренении коррупции будет и вовсе невозможен.
Все «положительные», все глобальные демократические перестройки в России обязаны своим происхождением голой коррупции, и ничему больше. Именно коррупция на протяжении нескольких десятилетий честно двигала наш маленький российский прогресс, самоотверженно соединяя несоединимые вещи — власть и народ. И тут — нате вам… засверкал путинский трезубец.
Слава богу, что в шлеме нет и не будет дырочек.
Президентский банан
Итак, спорт прекрасен. Помимо того что он в известной степени амнистирует идиотизм, как личный, так и коллективный, он — то факелом своих олимпиад, то каменным пальцем спортсмена — указывает интеллекту на его место у общественной и информационной параши.
Понятно, что спорт — это типичный массовый зоологизм, некое атавистическое явление, не только способное приятно напомнить человечеству о его строго животной сущности, но и канонизировать эту сущность. Зоологическая подноготная этого прекрасного явления очевидна, так как любая Олимпиада — это факт состязания приматов в их чисто животных достоинствах.
Что такое спорт? (Который прекрасен.) Это пафосная иносказательная демонстрация способностей вида к добыванию еды, убийству, бегству, переноске имущества, охмурению самок. (Самки приматов на этих мероприятиях щеголяют примерно тем же набором, что и самцы.) Понятно, например, откуда происходят так называемое «боление» за своих и столь же сильное и захватывающее ощущение массового национального злорадства при неудаче «соперников».
Здесь тоже — чистая зоология. Естественно, что потребность «болеть» происходит из пещерно- становищного периода, и причина ее — пищевая конкуренция. Конечно, зрелище того, что представитель именно твоей родовой группы демонстрирует качества, которые позволят в тяжелую минуту добраться до банана, — радуют. Ибо даруют надежду, что тебе, как представителю этой родовой группы, достанется шкурка. Тебе, а не члену другой родовой группы, представитель которой не смог долезть до верхних ветвей с находящимися на них плодами. Именно по этой, строго зоологической причине — испитые, прокуренные, ожиревшие соплеменники — так «болеют и ликуют» за своего. Ими движет генетическая вера в возможность пососать выброшенную шкурку. И еще победа «своего» имеет красивые генетические корни надежды на массовое подыхание с голода представителей другого, чужого племени или рода, которому не так повезло с рекордсменами бананодобычи.
Понятно, что если произвести ревизию всего спорта, то практический смысл, некое жизнеприменение можно найти только в женской гимнастике, и то только в одной известной гимнастической «стоячей» фигуре с горизонтальным задиранием ноги выше макушки и удержанием ее там в течение заданного времени. Правда, практическое применение будет узковато и поднимет производительность труда только проституток, позволив совершаться основному производственному акту их профессии практически в любом месте, т. к. с введением этой новации была бы сведена на нет потребность в кушетках, рекамье, диванах и любом прочем производственном инвентаре, который способствует приведению тел в горизонтальное положение.
История этой позитуры, впрочем, очень почтенна. Своим происхождением она обязана страстности испанских монахинь и особенностям средневековой системы наказаний. Как вы, вероятно, помните, особо страстных сестричек за половые прегрешения стоя замуровывали в очень узких каменных нишах. Если грешнице крупно везло, то замуровывали вместе с соблазнителем. Естественно, недостаток места в узкой нише диктовал стилистику предсмертного досуга. Именно из этих гробовых ниш рискованная позитура переместилась в гимнастику и даже стала ее символом.
Конечно, могли бы поработать на развитие музыки штангисты и толкатели ядер, учитывая акустические особенности скоростного газоиспускания, которое они демонстрируют в погоне за рекордистикой в своем виде спорта. Можно было бы организовать звукозапись и торговать этими «анальными криками» штангистов, которые вполне могут быть использованы в современной музыке или даже и вовсе ее заменить, четко расставленные по тональностям и рассортированные по нотной принадлежности. Впрочем, оставим эти мечты меломанам.
