генерал!!» и преданно заглядывая в глаза старшему по званию.
— Ладно, я знаю, что ты у нас мужик серьезный, усердный, хоть и... гм-м... — не закончил генерал, глянул на «Командирские» часы и провозгласил громовым голосом: — По коням!
Начальство отъехало, и веселье тут же приняло безудержный характер. На столе возникло множество нераспечатанных еще бутылок, полетели пробки из шампанского, ледяная водка полилась в рюмки.
Майор Васильев, оставшийся за старшего, взял на себя роль тамады:
— А то вот еще: жена говорит мужу: «Вань, а Вань, скажи что-нибудь страстное...» А он ей: «Страсть как выпить хочется!» Так давайте же выпьем за страсть между мужчиной и женщиной в погонах!
Народ переглянулся, хмыкнул и выпил.
— А то вот еще, — не унимался Васильев, — есть такая народная примета: если во время секса посвистеть, то ничего не будет! Давайте выпьем за безопасный секс!
— В погонах, — добавил кто-то.
Выпили. Васильев постоянно запивал водку шампанским и значительно поглядывал на следователя Галину Трюфелеву.
— А то вот еще, — не давая народу опомниться, набирал обороты Васильев. — У одного француза спрашивают: «Вам что больше нравится: вино или женщины?» А он в ответ: «Зависит от года выпуска». Ха-ха! Предлагаю тост за дам-с! Мужчины пьют стоя, офицеры до дна!
Мужчины поднялись. Васильев потянулся рюмкой к бокалу следователя Трюфелевой.
Трюфелева улыбалась майору и цедила сквозь зубы соседке:
— Полный кретин! С ним нужно что-то делать...
— Товарищи! — воскликнула соседка Трюфелевой, полненькая рыжеволосая барышня. — А давайте споем нашу застольную! Я начинаю, вы подпеваете!
И, не дожидаясь разрешения старшего по группе, рыжеволосая затянула звонким голоском:
— А кто родился в январе, вставай, вставай, вставай и чашу полную вина до капли выпивай...
Несколько человек поднялись под шумные возгласы коллег, рюмки и бокалы стремительно наполнились.
— Гей, гей, гей, гей, вставай, вставай, вставай и чашу полную вина до капли выпивай, — грянул хор, тщательно следя за тем, чтобы все родившиеся в январе товарищи выпили содержимое емкостей именно до последней капли.
— А кто родился в феврале... — тут же вступила рыжеволосая певунья.
— Гей, гей, гей, гей, — слышался на улице молодецкий посвист.
Прохожие шарахались от здания РУВД. Некоторые крестились.
...На кухне также царил порядок. Подрядчиков бросил взгляд на встроенную в дорогую кухонную мебель мойку — обычно где-нибудь рядом находятся предметы, бывшие в употреблении недавно, — чашки, вилки, ножи. Действительно, в керамическом стакане стояли несколько ножей и вилок. На кухонном полотенце, лежащем возле мойки, — опрокинутая чашка. Одна.
В процессе допроса выяснилось, что гражданка Новгородская Вера Павловна с сыном пятнадцати лет только что вернулась из путешествия. Осенние каникулы Кости было решено провести в Египте. Это очень познавательно — пирамиды и все такое... Вот Георгий их и отправил.
— Георгий...
— Георгий Максимилианович. Муж — член Государственной думы. Вернее, был, — вздохнула вдова. — Мы перезванивались почти каждый день, но позавчера, восьмого ноября, телефоны не отвечали — ни квартирный, ни мобильный Георгия. Я заволновалась, так как нас нужно было встретить. Но телефоны не отвечали и вчера, девятого. Я позвонила его водителю, но и у него мобильный не отвечал. В общем, нам с Костей пришлось брать такси. И, слава богу, что я завезла сына к своим родителям. Как чувствовала, что что-то стряслось!
Подрядчиков добросовестно записывал.
— Что-нибудь в квартире похищено?
— Как будто ничего. У нас в прихожей ваза стоит. Хрусталь. Там обычно лежат деньги на хозяйственные расходы. Она пуста. Но, может быть, Георгий, когда один остался, и не хранил там деньги, не знаю...
— Михалыч, можно тебя? — крикнул из комнаты судебный медик.
— Минуточку, — Подрядчиков прошел туда.
Павел Петрович уже трудился над трупом.
— Три пулевых, одно в мошонку. Большая крово- потеря, сам видишь, — сообщил вполголоса судебный медик. — Смерть наступила три-четыре дня тому назад.
— То есть седьмого или раньше... — прикинул Подрядчиков.
За его спиной возникла Вера Павловна.
— Боже мой, Филонов!
— Что — Филонов? — не понял следователь.
Вдова отодвинула его как предмет мебели, ворвалась в комнату, оглядывая стены.
— Картины! Я только сейчас увидела! Они украли картины!
— Какие картины?
— Два полотна. Филонов. И Малевич.
— Копии? — полуутвердительно спросил Подрядчиков.
— Подлинники! — вскричала вдова.
— «Квадрат»? Подлинник? Он же один. Он же в музее. В этом, как его?..
— Пейзаж раннего Малевича! Да и «Квадратов» было несколько! И вообще... О чем вы? У нас что, диспут?
— Действительно, — опомнился Подрядчиков. — Где у вас телефон?
Нужно срочно звонить в РУВД. Пусть начальство едет, на фиг, на фиг. Мало того что «члена» убили, так еще и подлинники сперли...
Вдова протянула трубку «панасоника». Подрядчиков набрал номер, внутренне подобравшись. Сейчас понаедут начальнички, все кому не лень. Начнут крайнего искать... Не так осмотрели, не то нашли, не о том спрашивали... Сквозь шипение раздавались далекие длинные гудки.
— Что там шипит у вас? — раздраженно прошептал Подрядчиков в сторону вдовы.
— Трубка такая, — злобно откликнулась та.
На том конце провода отозвался явно нетрезвый голос, представившись дежурным по РУВД, майором Васильевым. Подрядчиков начал докладывать обстановку.
Глава четвертая РАНЕЕ СУДИМЫЕ МАЛЕВИЧ И ФИЛОНОВ
— Как — убили? Члена Госдумы? Вы что? Вы что себе позволяете? — орал в трубку майор Васильев.
— Я? Я ничего. Я дежурный следователь, — прорываясь сквозь помехи в эфире, пытался докричаться Подрядчиков. — И с места происшествия исчезли полотна Малевича и Филонова.
— Опять евреи! Задержать обоих!
— Кого? — опешил следователь.
— Преступников! И колоть их! Чтобы к утру сознались! Нам «висяки» не нужны! Проводите неотложные следственные мероприятия! Утром доложить обстановку!
Трубка дала отбой. Подрядчиков ошалело слушал короткие гудки. В квартиру вернулся оперуполномоченный, проводивший опрос соседей. Следователь отозвал его в сторону и что-то зашептал в ухо. Опер слушал, выпучив глаза.
