— Это точно, — кивнула молчавшая до сих пор Алена. — Владимир Дмитриевич, мне кажется, было бы полезно… да нет, просто необходимо побеседовать с Голубевым. С тем, кого двигала кипрская офшорка и кто, по вашим словам, имел серьезную поддержку в генералитете Министерства обороны.
— И, несмотря на это, слетел с должности, — вставил свое слово Камельков, продолжая промокать салфеткой испорченный рукав.
Поремский посмотрел на ребят и нахмурился.
— Я узнавал насчет этого Голубева, — сказал он. — Мы не сможем с ним поговорить.
— Почему? — удивилась Алена. — Он что, слинял за рубеж?
— Еще хуже. У Голубева случился инсульт. Он уже месяц лежит в коме.
Алена вздохнула:
— Н-да… Одно другого не лучше. Значит, Голубев не имеет отношения к убийству Бойко. Если только он не морочит голову врачам.
Поремский попробовал губами кофе — не горячий ли, отпил немного и покачал головой:
— Нет, Алена, не морочит. Я заезжал в больницу. Голубев — овощ. Подсоединен к системе искусственного жизнеобеспечения. Пребывает в царстве сновидений и грез.
— Значит, придется искать дальше, — философски сказал Камельков. — Ну да не беда. Узнали про Голубева, узнаем и про другое. Правильно я говорю, Владимир Дмитриевич?
— Абсолютно, Миша, абсолютно.
— Хотите по этому поводу анекдот?
— Давай.
Однако рассказать анекдот Камельков не успел. Поремскому позвонил Меркулов и вызвал к себе.
— Ни пуха ни пера! — пожелали Поремскому Алена и Мишаня.
Поремский вздохнул и с удовольствием послал их к черту.
Глава 18
В КРЕМЛЕ
— А, Володя, здравствуй еще раз. Проходи.
Поремский прошел в кабинет и сел на предложенный Меркуловым стул.
— Ты сейчас очень занят? — поинтересовался Меркулов.
— Вообще-то да. Сами знаете, три убийства плюс экономический беспредел.
Меркулов посмотрел на часы:
— Думаю, много времени это не займет. Тут кое-кто
хочет с тобой поговорить.
— О чем?
— О твоем расследовании. И о том, что тебе удалось узнать за эти дни.
— Ясно. Так кто же хочет со мной обо всем этом поговорить?
Меркулов внимательно посмотрел на Поремского и сказал:
— Сам. Собственной персоной. Так что ноги в руки — ив машину. Я еду с тобой.
Лицо Поремского вытянулось.
— Но… — начал было он, однако Меркулов махнул рукой и перебил его:
— Расскажешь мне обо всем в машине. Все равно я ждал тебя сегодня с докладом. — Меркулов сунул сигареты в карман и поднялся со стула. — Ну! — сверкнул он глазами на Поремского. — Чего сидишь? Ждешь особого приглашения?
— Да нет… — промямлил Поремский, вставая со стула. — Вот только… мне бы набросать конспектик на бумажке. Чтобы ничего не забыть. Опять же цифры…
— Цифры возьми с собой. А «конспектик» набросаешь в машине.
Дорога в Кремль заняла в общей сложности полчаса. За это время Поремский успел рассказать Меркулову о том, что сумел узнать сам.
— Значит, Бойко ухлопали за то, что он не захотел отдать «Ракету» врагу.
— Вероятней всего, так, Константин Дмитриевич. Плюс— в назидание другим. Чтобы не кочевряжились и были посговорчивей.
— Действительно, беспредел. Вот и перескажешь все это президенту. А забудешь что-то — я подскажу. Не робей.
Поремский взволнованно заерзал на сиденье.
— Но в таком разговоре не обойтись без резких высказываний, — заметил он. — Ведь в деле замешаны гос-чиновники. Наверняка многих из тех, к кому ведет ниточка, президент знает лично.
Меркулов кивнул:
— Так. Но по этому поводу не волнуйся. Президент не любит излишне тактичных. Тот, кто юлит, врет. Тот, кто говорит грубо, прямо и по сути, говорит правду. Говори то, что думаешь, но не скатывайся до откровенного хамства.
Вскоре они прибыли на место.
Кабинет, в который завел Меркулова и Поремского безмолвный человек в сером костюме, был небольшим и довольно скромно обставленным.
— А я думал, здесь мраморные столы и позолоченные канделябры, — сказал Поремский, оглядывая кабинет.
Меркулов увидел, как волнуется молодой важняк, и ободряюще ему улыбнулся:
— Да уж не царские хоромы. С другой стороны, у этого кабинета иные функции. Ничто не должно отвлекать от деловой беседы. Поэтому и обставлен кабинет не по-барски.
— Тут даже стульев всего три! — заметил Поремский. — Вы здесь бывали раньше?
— Бывал.
Одна из дверей в стене открылась, и в кабинет вошел невысокий, худощавый человек с рыжеватыми волосами, которого за последние три года узнал весь мир.
— Здравствуйте, Константин Дмитриевич! — сказал он с вежливой улыбкой и протянул руку Меркулову.
— Здравствуйте!
Повернувшись к Поремскому, президент слегка прищурился и окинул молодого важняка внимательным, быстрым взглядом:
— Владимир Дмитриевич, если не ошибаюсь?
— Да, — сказал Поремский и, краснея от волнения, пожал протянутую руку.
Президент заметил смущение Поремского и еле заметно усмехнулся:
— А вы очень молоды, Владимир Дмитриевич. Если помните, меня три года назад тоже называли молодым и энергичным. Уверяю вас, это быстро проходит. Ну что ж, присаживайтесь! У меня есть двадцать минут.
Мужчины сели на стулья.
— Константин Дмитриевич, вы объяснили вашему коллеге цель нашей встречи?
— Так точно.
Президент вновь перевел взгляд на Поремского:
— В таком случае я вас слушаю, Владимир Дмитриевич.
Поремский раскрыл было рот, но, не зная с чего начать, замялся.
— Постарайтесь побыстрее, — попросил президент. — У меня мало времени.
И Поремский приступил к докладу:
— В ходе следствия я и мои коллеги пришли к выводу, что на наших глазах происходит
