Хорошо, хоть дома была иллюзия какой-то гармонии и порядка.
После обильного ужина Турецкий развалился с газетой на диване. Это не значило, что он окончательно сыт, но значило хотя бы некоторую временную умиротворенность. Которая прервалась, когда он перелистнул четвертую страницу — обзор европейских футбольных баталий. И Турецкий снова побрел на кухню — делать себе бутерброд со всем, что попадется под руку.
На кухне дочь смотрела маленький телевизор. Турецкий уже не рад был, что его здесь поставил: Нинка полюбила торчать тут до поздней ночи.
Повязку с руки она сняла — это он еще днем заметил. А роза в самом деле была симпатичной. Учитывая, что татуировка оказалась временной, родители сообща решили больше не скандалить. Что поделаешь — такой возраст, такая мода…
«Первое место и приз в три тысячи присуждены программисту из Зеленограда Александру Криштоповичу…» — захлебывался телевизор.
— Сделай потише, — машинально попросил Турецкий, намазывая на кусок батона печеночный паштет.
Дочь сделала, но не слишком.
«Второе место и приз — ноутбук фирмы «Хьюлит пакард» — завоевал студент Бауманского училища Константин…»
— Круто, — с восхищением протянула Нинка.
— Ты о чем? — машинально спросил Турецкий, перелистывая «Спорт-экспресс».
— Кубок России по поиску в Интернете. Им давалось задание что-то там найти такое немыслимое, и у них на это ушли секунды!
— Так уж и секунды.
— Ну минуты!
— Минуты — это другое дело. Но с таким заданием, я думаю, Макс из «Глории» справился бы еще быстрей.
— Макс, — презрительно сказала Нинка. — Ваш Макс просто тугодум по сравнению с этими ребятами!
— Но-но, — сказал Турецкий, откладывая газету и удивленно глядя на дочь. — Ты что это?
Раньше к бородатому компьютерному гению Нинка относилась с гораздо большим почтением, особенно после случая, когда он в два счета взломал ее почтовый ящик, в который она забыла пароль.
— Папа, да ты сам посмотри!
Турецкий перевел взгляд на экран и увидел действительно нечто необычное. Показывали работу одного из призеров конкурса. Ему нужно было выяснить, где можно купить через Интернет трофейную немецкую пишущую машинку «мерседес» 1937 года выпуска с перебитым русским шрифтом и сменным — украинским.
Пальцы конкурсанта летали по клавиатуре со скоростью пианиста-виртуоза, соответственно странички в Интернете перед ним менялись тоже с головокружительной быстротой. Турецкий завороженно смотрел на это волшебство. Наконец парень последний раз торжественно клацнул, и на экране его монитора появилась искомая информация; житель города Пунтаренас в Коста-Рике продавал машинку за четыреста пятьдесят долларов. Торг уместен. Парень повернулся, и у него немедленно стали брать интервью. Он занял второе место. На вид ему было лет двадцать, он был высокий и рыжий и учился в Бауманском училище. Звали его Константин Земляникин.
Турецкий вспомнил строчки из девичьего дневника: «…Самое надежное было бы в компьютере, но с таким типом в доме, как мой старший братец, ни в чем нельзя быть уверенной. Он же любой пароль в два счета сломает…» Итак, брат — компьютерщик?
— Дочь, ты умница, — сказал он. — Как ты там говорила? Вика Болдышева, Римма Штейн, Женя Земляникина?
— Еще Серафимова. — Нинка посмотрела в телевизор. — Ты хочешь сказать, это Женькин брат?
— Надеюсь. Есть у твоей Жени Земляникиной старший брат?
— Не знаю. И она не моя.
— Ты же говорила, что с ней дружила?
— Постольку поскольку, — односложно ответила Нинка. — Сидели за одной партой несколько месяцев.
— Ага! Ну теперь уж, будь добра, припомни про эту Женю все, что можешь. Что она из себя представляет? У нее много друзей? Подруг?
— Вот уж нет. По-моему, кроме меня, с ней вообще никто не общался.
— Из девчонок?
— Ну да.
— А противоположный пол?
Нинка замялась.
— Ну… был один парень.
— Ваш одноклассник?
— Нет, он старше на год.
— И они дружат?
— Вроде того. Кажется.
— Как его зовут?
— Зачем это тебе?
— Отвечай.
— Не буду я отвечать. — И Нинка демонстративно сделал звук телевизора больше.
Тогда Турецкий выключил его совсем и сказал по возможности мягко:
— Ниночка, детка, помоги мне, пожалуйста, это действительно может оказаться очень важно.
Нинка еще немного помолчала, потом вздохнула и сдалась:
— Юра Ковальчук.
— Вот тебе на! Я помню этого парнишку. Он же с тобой, кажется, общался?
— А потом — с ней, — со злостью сказала Нинка. — А потом…
— Все понятно, — кивнул Турецкий. — Что еще ты можешь сказать про, — тут он не удержался и хмыкнул, — свою соперницу?
— Она мне не соперница! — взвилась Нинка. — Мне этот Юрка и даром не нужен!
— Эй, что у вас там происходит? — донесся из комнаты голос Ирины Генриховны.
— Все нормально, — сказал Турецкий и задал дочери следующий вопрос: — Как она учится?
— Троечница.
— Туповатая?
— Я бы не сказала. Просто витает где-то все время. Наверно, такой возраст, — лицемерно вздохнула Нинка.
— Понятно… А дома ты у нее была когда-нибудь? Видела ее родителей?
— Не была и не видела. Она про свою семью никогда ни полслова не говорила. Про брата, компьютерного гения, я, например, ничего не знала.
Тут Турецкий спохватился:
— Она — нет, а ты?
— Что я?
— Ты ей рассказывала про свою семью?
— Не помню.
— Нинка, — повысил голос Турецкий, — не валяй дурака! Да или нет?
— Ну рассказывала…
— И что же?
— Да обычную чепуху — кто чем занимается и все такое. Папа, ну отстань…
— Расскажи мне все, и я отстану. Говорила ты ей, где твой отец работает?
— Говорю же — да!
