Посмотрел Турецкий на объем документов, улегшихся уже в несколько томов уголовного дела, почесал кончик носа и сказал задумчиво:
— Даже не знаю, что и предпринять… С Костей, что ли, посоветоваться?
— Посоветоваться — это неплохо. Но Костя обязательно спросит, сам-то к какому выводу пришел? Что ответишь?
— А я отвечу, что из этого дела нам придется выделить в отдельное производство эпизоды с убийствами, чтобы и общественное мнение наконец увидело, что мы тут делом занимались, а не гаданием на кофейной гуще. И убийц надо непременно наказать. И у нас есть для этого все необходимые материалы. Ну а все, что касается, скажем так, олигархического спора, приведшего к весьма печальным последствиям, — тут придется еще пахать и пахать. Очень неблагодарная работа, но и не такая бесконечная, как сейчас кажется. Твое мнение, Славка?
— Полностью с тобой согласен. Даже готов закрепить это мудрое решение доброй рюмкой.
— А ты, Витя?
Солонин подумал, поиграл хитрой своей улыбкой, но сказал серьезно:
— Меня в данной ситуации больше всего беспокоит собственное неожиданное открытие, друзья мои. Я наконец увидел, в какой дыре исчезают народные денежки. И мне стало грустно. Я готов присоединиться к Вячеславу по поводу «мудрого решения». И еще скажу, если моя помощь понадобится, то я немедленно приду к вам. И не один, а с замечательными помощницами.
— Значит, так тому и быть, — поставил точку Турецкий. — Я звоню Косте, а ты, Славка, наливай. Ничего нам, вижу, на сегодня больше не остается…
— Не горюй! — засмеялся Солонин. — Мы им еще такие точки поставим!
— Какие точки? — нахмурился Грязнов.
— Над буквой «и».
— Ну, поставить — это мы можем, — глубокомысленно откомментировал Вячеслав Иванович. — Тем и живы…
