Когда секретарша Таня соединила Льва Семеновича с кинорежиссером Малхазовым, олигарх как раз начал принимать скорость печатания у очень юной и столь же длинноногой машинистки, к тому времени уже перебравшейся к нему на колени.
— Я же просил меня ни с кем не соединять! — прошипел Лев Семенович в трубку.
— Ничего. Сделаешь небольшой перерыв. К тому же он очень настаивает… — прошипела она в ответ. — Опять у него там все срывается.
— Сядь пока там и еще потренируйся… Или выпей соку. — Лев Семенович не без сожаления отпустил девушку и сделал радостное лицо, как если бы воочию встречал любимца Канн и Венеции.
— Никита, дорогой, наконец-то! Я рад тебя слышать! Как успехи? Скоро ли мы увидим твой шедевр на широком экране?
— Не раньше, чем я его завершу. Лева, мне позарез нужно еще триста штук. И на этом уже — все. Тут у меня возникли некоторые новые идеи, без которых картина многое потеряет…
— Никита, родной, имей совесть! Я только недавно отстегнул тебе больше лимона, как сказал бы мой внук.
— Как это — больше лимона? — не понял Малхазов. — Я, правда, пообещал Вадиму, что больше у вас на эту картину уже не попрошу… Но речь-то шла всего о восьмистах штук наличными, как мы и договаривались! Я их уже получил, спасибо. Откуда взялись эти «больше лимона»?
— Ты получил только восемьсот? — не поверил своим ушам Лев Семенович. — А не миллион триста?
— Ну да… Ты мне не веришь?
— Да верю я, всем вам верю и доверяю… А зря.
— А что хоть случилось? Я не то, наверно, сказал?
— То, то… — бормотал Разумневич, начиная что-то понимать. — Ладно, я подумаю о твоей просьбе. Дай мне пару дней. Тебе скоро сообщат.
— Лева, но мне нужно срочно! У меня главная роль может уехать в Питер, у нее там в Большом драматическом премьера!
— У всех премьера! — не выдержал Разумневич. — У всех примадонна уехала! А мое дело вам всем отстегивать по этому случаю!
И бросил трубку. Потом вскочил и забегал по кабинету, забыв про машинистку. Случайно заметил ее и искренне удивился.
— Ты еще здесь? Иди погуляй… Купи себе мороженое, сходи в зоопарк, что ли… Кстати, твои родители знают, где ты сейчас и чем занимаешься? — сурово спросил он, шаря по карманам брюк и пиджака.
Потом снова чертыхнулся, схватил трубку.
— Таня, у тебя деньги есть? Дай пятьсот рублей на мороженое соискательнице твоего законного места… Как зовут тебя? — обратился он снова к девушке, у которой глаза, на всякий случай, наполнились слезами, и уже потекли черные ручейки. — Вера, Надя?
— Наташа… — чуть слышно произнесла она.
— Да, Наташе. Я подумаю.
— Но мороженое стоит от силы десять — пятнадцать рублей… — ядовито сказала секретарша. — Ты когда в последний раз покупал его своему внуку?
— Ну ладно, раз я обещал, пусть себе купит что-нибудь, — раздраженно сказал. — И срочно соедини меня с Вадимом! И с Олегом… Нет, сначала с Вадимом, скажи ему: очень срочно!
— Так я не поняла, когда ты вернешь мне эти пятьсот рублей? — спокойно спросила Таня.
— Я тебе ровно на столько прибавлю зарплату! — крикнул Разумневич. — Если до этого не уволю! Позовешь ты мне его или нет?
Таня зашла к нему через минуту с валерьянкой и стаканом воды, когда он сидел на диване, задрав сорочку и массируя себе сердце.
— Вот сдохну, ведь все по миру пойдете! — заявил он, выпив воду. — Тогда узнаете, что такое настоящая жадность! Еще наплачетесь с моими наследниками.
— Узнаем, узнаем… Успокоился? — спросила она, зайдя сзади и разминая ему плечи возле шеи. — Или еще поорешь?
— Успокоился, — покорно вздохнул он. — Вот отдохну, приду в себя и снова начну орать… Ну все, хватит… Где Вадим?
— Вот теперь я вас соединяю, — сказала она и передала ему трубку, после чего вышла, не оборачиваясь, из кабинета.
— Нет, сначала все-таки с Олегом! — крикнул он ей вслед. — Где бы он ни был и чем ни занимался… А Вадима я жду потом, здесь, на ковре, в своем кабинете!
— С Олегом так с Олегом… — равнодушно сказала она и закрыла за собой дверь кабинета. — Олежка, — вполголоса сказала она, когда соединилась с редакцией «Российских ведомостей». — Наш рвет и мечет. Чем-то вы с Вадимом перед ним провинились… Требует тебя или твоего скальпа, я толком не поняла.
— Н-не знаю… — промямлил Олег Иванович, чувствуя, как у него стало пусто и холодно в том месте, где только что была диафрагма. — А что хоть произошло…
— А вот сейчас ты все узнаешь! — услышал он трубный голос Разумневича. — Олег! У меня к тебе накопились вопросы, на которые ты должен немедленно ответить!
— Слушаю вас, Лев Семенович.
— Скажи, родной мой, я тебе когда-нибудь в чем-то отказывал?
— Да вы что, разве я когда?..
— Не я ли устроил тебя, доверяя, как сыну, на это весьма прибыльное, как оказалось, место ответственного секретаря редакции моей газеты? — прервал босс.
— Вы, конечно… — пролепетал Олег Иванович, чувствуя теперь не только холод в животе, но и жар в голове. — А что случилось?
— Не я ли сделал тебя своим представителем по связям с творческими организациями и отдельными творцами, прославившими наше искусство?
— Вы, Лев Семенович, только вы, мой благодетель… — попытался Олег Иванович обратить все в шутку. — Но, может, объясните наконец?..
— Не я ли ввел тебя в свой узкий круг?
— Да, но… объясните наконец?..
— Нет, сейчас это ты мне все-все объяснишь! — спокойно сказал олигарх. — Сейчас же приедешь ко мне и расскажешь все, как было, и что ты знаешь, а еще я посмотрю, осталась ли в тебе хоть капля благодарности! И не вздумай до своего приезда с кем-то или о чем-то консультироваться или выяснять! Ты сейчас у меня под полным контролем. И если я что-то узнаю…
— Я понял, — поспешно ответил Олег Иванович. — Уже выезжаю. Буду через полчаса.
Он приехал к благодетелю ровно через сорок минут, ни жив ни мертв, и Таня, сочувственно качая головой, проводила его под руку до дверей кабинета.
— Рвет и мечет… — шепнула она. — Ты что натворил?
— Н-не знаю… Даже не представляю.
— Он сейчас свирепый, каким я его еще не видела. Просто вне себя!
— А что хоть?.. — остановился он возле самых дверей.
— Нич-чего не знаю, — она замотала головой, прикрыв глаза для большей убедительности. — Даже не спрашивай!
И подтолкнула, открыв перед ним дверь. Олег Иванович, робея, прошел в кабинет и остановился посредине, испуганно и преданно глядя на шефа.
— Садись, — кивнул Лев Семенович на стул посреди кабинета, который он там заранее поставил. — Рассказывай.
— Да что рассказывать? — с отчаянием в дрогнувшем голосе спросил Олег Иванович, похожий сейчас
