— Что надо? — спросил голос.
— Поговорить с Ботвинником. — Денис пытался, отвернувшись от света, пробить темноту своим фонарем, но безуспешно.
— О чем вы хотели со мной поговорить? — проговорил тот же голос.
— Слышишь, давай пообщаемся по-человечески, — разозлился Грязнов. — Что ты строишь из себя Волшебника Изумрудного города! «О чем вы хотели поговорить…»— загробным голосом передразнил он Ботвинника. — Как дети малые, честное слово!
Тот рассмеялся и направил луч в ноги Дениса.
— Ладно… Проходите. Давайте руку. — Он помог сыщику забраться на площадку и провел вверх по крутой лестнице.
Они оказались на площадке второго этажа. Ботвинник открыл дверь и выключил фонарь. Они оказались в светлом, довольно чистом помещении, состоящем из ряда комнат, бывших когда-то отдельными квартирами. Дверей не было вообще, только дверные проемы. Людей тоже не было видно, хотя во всех помещениях, мимо которых Ботвинник вел Грязнова, было заметно их присутствие. Обстановка в комнатах была различной. Там, где жили старые жильцы этого дома, она была не роскошной, но вполне обычной. А в тех помещениях, где обитали постояльцы, она была убогой и эклектичной — разбитая мебель, чиненые стулья со свалок, полосатые матрасы на полу и прочие прелести бомжового обихода.
Грязнов присмотрелся к Ботвиннику. Это был мужчина лет шестидесяти, с лохматой шевелюрой, седоватой бородой, красным крючковатым носом и синими водянистыми глазами. Он привел Дениса в свою квартиру: маленькую «полуторку» с кухней, в которой плита была превращена в печку с ржавой трубой, выведенной через форточку.
Старик прошел к окну, напротив которого стояли два драных кресла, сам сел в одно, на другое указал гостю. Грязнов с сомнением посмотрел на потертую и засаленную обивку.
— Насекомых у нас не водится, — сказал хозяин. — Не волнуйтесь.
Грязнов сел в кресло. Ботвинник смотрел на него выжидающе.
— Ну, доставайте ваш диктофон. — Старик откинулся в кресле.
— Какой диктофон? — удивился Грязнов.
— Вы же журналист. Если не чиновник, то, значит, журналист. Про нашу коммуну уже много писали.
— Да, собственно…
— Сейчас. — Ботвинник поднялся с кресла и принес ворох газетных и журнальных вырезок. — Вы какую прессу представляете?
— В каком смысле?
— Ну, левого или правого толка?
— Я не представляю…
— А надо представлять! — назидательно сказал Ботвинник. — Вот левые пишут про бедственное положение тружеников и произволе властей. И в качестве примера приводят нас. Даже называют героями, борцами с разжиревшими на горе народа олигархами.
— Ничего, нормально, — рассмеялся Грязнов.
— А вот правые нам не симпатизируют. Они нас называют отрыжкой социализма и деклассированными элементами, не сумевшими приспособиться к новым условиям демократической России.
— Тоже неплохо, — кивнул Денис.
— Ага, — согласился Ботвинник, — неплохо. С правых я беру больше.
— Чего берете?
— Денег, конечно. Что я, по-вашему, даром должен интервью давать? Так что минимум двести долларов. И то если вы из левой газеты.
— Я не журналист, — сказал Грязнов. — Но за информацию готов заплатить.
— Не журналист… — Старик пошевелил губами, отложил в сторону вырезки. — А кто же тогда? С телевидения? Но где же камеры? И учтите, за съемки я возьму тройной тариф.
— Нет, я вообще не из средств массовой информации.
— Так чего же вы сюда приперлись?
— Ну, скажем так. Я веду частное расследование.
— Сыщик, значит. Понятно… И что ищешь? У нас все равно ничего не найдешь.
— Я пришел кое-что узнать.
— И что за информация вам нужна?
— Мне сказали, что вы подобрали вещь, которую обронил преступник. И пытались ее продать. Мне нужна эта вещь или сведения о том, где ее можно найти.
— Хм… Я много чего подбираю. Жить, знаете ли, все труднее становится. Корреспондентов мало… Вот и перебиваемся с хлеба на воду. Иной раз и по мусорным ящикам приходится лазить. Так что за вещь вас интересует?
— Кепка. Обычная кепка. Правда, новая и дорогая.
— А-а… — вспомнил Ботвинник, — помню… Но я ее не подбирал. Мне принесли. Продать я пытался…
— Значит, она у вас? — оживился Грязнов. День скатился к вечеру, а ему совсем не улыбалась перспектива быть застигнутым здесь темнотой.
— Не у меня. Я отдал ее другому человеку. Одному из тех, кто напал на вас внизу. Это наши сторожа, гвардия, так сказать. Мы их пустили к себе жить, а они нас охраняют.
— Прямо как монарх рассуждаете! Ботвинник Первый, — рассмеялся Грязнов. — Мне нужно поговорить с этим гвардейцем.
— Не знаю, захочет ли он с вами разговаривать.
— А вы поинтересуйтесь! — Грязнов достал из кармана бумажник и помахал им перед носом Ботвинника. Глаза бомжа загорелись алчным огнем.
— Это вам будет стоить пятьсот рублей…
— Хорошо, — согласился Грязнов.
— Н-нет… — быстро добавил Ботвинник, — шестьсот рублей.
— Хорошо, — рассмеялся Грязнов, — но не больше.
Взяв деньги грязными пальцами и тотчас спрятав купюры за пазуху, Ботвинник ушел, шаркая ногами в разбитых ботинках. Грязнов поднял с пола журнально-газетные вырезки. В статьях, напечатанных на глянцевой бумаге, говорилось о кучке прокоммунистически настроенных, выживших из ума стариков, мешающих развитию столичного строительного бизнеса. Из них же Денис узнал, что строительство на пустыре должна была вести одна из фирм, принадлежащих Сергею Злобину.
«Тесен мир», — подумал Денис и стал просматривать черно-белые, плохого качества статьи из леворадикальных газет. Там Ботвинника называли не иначе как вождем восставшего народа, первой ласточкой сопротивления произволу «дерьмократов».
Грязнов услышал шаги и быстро положил вырезки на место. В комнату вошли Ботвинник и бородатый мужичонка с распухшим носом.
— Спрашивайте, — сказал старик и сел в кресло.
— Меня интересует кепка, которую вам отдал Ботвинник.
— Кепуля-то? — прогнусавил мужичок, осторожно трогая себя за переносицу. — Загнал я ее. Мала оказалась.
— Кому продали?
— Барыге.
— Какому барыге?
— Зовут Джеки. Крутится на Усачевке.
— Джеки? Странное имя в наших краях.
— Он и сам странный! — захрюкал смехом мужичок. — Хотите его найти — поторопитесь, а то потом в темноте не найдете.
— Ну что ж, спасибо.
