ночной оптики. Но не сейчас, когда Ленька здесь один, до людей – два километра пешком, а за маленьким окошком тренерской – чернота. Ленька изо всех сил старался увлечься фильмом и не думать о встрече в лесу. Прибавлял громкости, сколько мог, и не сразу услышал стук.
В дверь колотили отчаянно, как будто пожар. Сергеич что-то забыл? Долго же пришлось вспоминать, небось, развернулся уже от подъезда. А если нет, то кто? Железная щеколда брякала от ударов на всю конюшню.
– Кто там?
– Ой!.. Кто там? – Голос был девчачий. Должно быть, его хозяйка рассчитывала услышать Сергеича, вот и ответила дурацким вопросом на вопрос. Ленька открыл: а говорили, она спит давно... Юлька. И не одна! За спиной племяхи Сергеича стоял целый взвод детей и подростков, человек двадцать. При этом они ухитрялись стоять тихо, даже не перешептывались.
– Ты чего здесь? Тебя вся деревня искала. А Дядьсаша где? – Юлька деликатно отстранила его, вошла в калитку и кивнула остальным. Взвод выстроился в колонну и прошел в конюшню. Они заходили медленно, глядя в пол – стеснялись Леньки. Некоторые осторожно говорили: «Привет».
– Я за него... Да ты что, Юль? Что за экскурсии в два часа ночи, вас кто сюда звал, эй?!
Поток деревенских ребят, заходящих в калитку, остановился. Все двадцать человек уставились на Леньку, как-то удивленно и испуганно, мол, что это он. Юлька взяла его за рукав и потянула дальше по коридору, исподтишка делая остальным знак заходить.
– Не сердись, Леня, у нас очень важное дело.
– В школе задали лошадь нарисовать, и вы решили, что лучше с натуры и в два часа ночи? Или так покататься зашли, пока родители спят? Да отлипни ты! – Ленька выдернул рукав и развернулся лицом к Юльке, вполоборота к остальным. – Здесь вам что, детский сад или карусели? Живо все домой!
В толпе не было даже Ленькиных ровесников, все от двенадцати и младше. И кто их сюда отпустил? Дети старались вести себя тихо, но когда это получалось у детей? Кто-то уже кормил Ролика сомнительным зеленым яблоком, кто-то болтался на развязке, как на качелях. Два пацаненка выдергивали сено из кормушек и швырялись друг в друга.
– Юлия! – Ленька сделал строгий вид. – Или ты сейчас же забираешь детсад и уходишь, или я все рассказываю Сергеичу.
– Да мы к нему и шли! Ты не хочешь слушать, беда в деревне! Нас прислали сюда спрятаться.
– От кого еще? – Получать втык от Сергеича за такое веселое дежурство совсем не хотелось. Ленька рявкнул: – Тихо все! Коней не трогать, сеном не швыряться! – И утянул Юльку в тренерскую. Кивнул в кресло у компьютера: «садись», схлопнул окно с фильмом (ненавижу, когда в мой монитор пялятся) и потребовал: – Давай по делу: от кого прятаться и почему здесь. Сергеич в курсе?
– Нет... Они только сегодня пришли...
– Да кто они-то?
– Не знаю.
– Здрасьте приехали! Ты будешь говорить или нет?
– Не ори... Они странные, как не люди вроде. И светятся в темноте...
Ленька вздрогнул, вспомнив свою встречу в лесу, и тут же все понял и поверил:
– Красным? Светятся красным, да?
– Откуда знаешь?
– Видел. Так их, значит, много?
– Целая туча! – Юлька удобнее устроилась в кресле и отхлебнула из Ленькиной чашки. В другое время получила бы по рукам, но сейчас ему было не до того. – Вечером вошли к Оленьсьевым, двух коров задрали. Дядя Коля на дежурстве, Тетьлена с Мишкой одна. Бахнула по ним из «сайги», даже не поцарапала...
– Так они коров жрут?
– Они все жрут. Мишку чуть один не утащил, соседи вовремя подоспели. Взяли ружья, вилы, у кого что...
– А тебе велели собрать детей и бежать на конюшню.
– Ага. А что, Дядьсаша домой поехал?
Ленька кивнул (как будто и так не видно) и спросил уже сам себя:
– Что ж за нечисть-то к вам пожаловала?
– Точно нечисть, Лень. Видел бы ты, как они со скотиной расправляются!
– Избавь! Мне вставать в пять утра. Хотя какой тут сон...
– Петрович говорит, они из леса вышли. Там раньше был этот... Могильник не могильник, а как называется, когда хоронят за оградой кладбища? Место, где убийцы всякие, колдуны, вот оно там было. Лес уже потом насадили.
– А сейчас вырубают... – Ленька уже догадался, к чему клонит племяха Сергеича. – Вот на них бы и нападали на тех, кто это придумал.
– А то сидят у себя в городе... – поддакнула Юлька и посмотрела так странно. Типа: «Теперь-то не выгонишь?» Да что, Ленька, зверь?
– Ладно, Юлия, оставайтесь. Только где вас всех спать-то укладывать? Здесь один диван. В сбруйной полка незанятая есть, большая, а остальных?
– Да мы в сеннике поспим, привычные, – обрадовалась Юлька. – Только ключ надо найти. Он без колечка, не на связке, и Дядьсаша его вечно теряет.
– Давай сама, ты лучше знаешь, где у него что... – Ленька пошел в коридор смотреть, всю ли конюшню разнесли дети или пока стоит. То, что рассказала Юлька, было странно и страшновато, и любопытно, конечно, но встречи в лесу Леньке вполне хватило, чтобы не бежать в деревню смотреть на невиданных зверей. Скотину жрут, значит. И людьми не брезгуют. Преступники, значит, и колдуны – те, кого хоронили за оградой кладбища. Преступники-мертвяки, а чего они не банки грабят, а нападают на людей? Нет, в деревню Ленька не пойдет, к чему это глупое геройство, когда ему нужно быть здесь, охранять конюшню от сумасшедших детей и самих детей заодно. В пять – запарить лошадям кашу, в шесть – покормить, «убрать», как говорит Сергеич, это профессиональный жаргон такой. Когда лошади голодные или скучают, они высовывают морды из окошек денников и хватают за одежду всех проходящих. Чтобы морды убрались, их надо убрать, покормить то есть. Хотя, может, и не поэтому оно так называется...
Дети висли на решетках денников (пальцы не дороги, что ли?), кто-то затеял чехарду, благо коридор большой. Ленька уже даже не цыкал, пусть бесятся. Их могли бы сожрать преступные мертвяки. А они спаслись. Так что, пусть.
– Лень, нашла! – Юлька вышла почему-то из душа, держа впереди себя ключ от сенника. – Я сама всех уложу, ты не волнуйся.
– Сделай одолжение. – Ленька уселся на тумбочку в коридоре и стал за всех переживать. Дети-то здесь, а остальные как же? Воюют небось с преступными мертвяками, которые пуль не боятся, а чего боятся – не скажут. И как с такими воевать? А жить как? Так оно и бывает: одни вырубают лес, а мертвяки нападают на других. Вообще, дикая история. Ленька бы не поверил, если бы не видел сам несколько часов назад того в лесу. А Юлька говорит, их много...
– Заходим по одному. Не толкаемся! Кто будет шуметь, отправлю спать в сбруйную на полки. – Юлька укладывала свою команду в сенник, отдавая приказы, как заправская училка. Она ведь тоже видела этих. А с виду спокойная такая.
Дети болтали вслух, уже не стесняясь Леньки, лошади гремели поилками, а в дверь опять стучали.
– Сергеич! Открывай бегом! Уснул, что ли? – Голоса за дверью перекрикивали шумы в конюшне. Юлька обернулась, сказала: «Это наши», да Ленька уже и сам понял, что не мертвяки там, а те, из деревни. Значит, мертвяки прогнали их сюда?
Он лязгнул задвижкой и шарахнулся в сторону: в узенькую калитку проскочили сразу двое мужчин, за ними женщины – тоже две сразу и следом – поток людей с вилами и ружьями.
– Они за ворота не идут, что у тебя здесь, святое место? Сергеич? – Парень в рваных джинсах глянул на Леньку как на пустоту и продолжал вертеть головой, ища Сергеича. – Всю скотину пожрали, упыри, Леху ранили. У тебя йод-бинты есть? Сергеич!
