Вейсберг остановил Чернова жестом руки:
– Я не хочу знать подробностей. Ты готовишь сюрприз?
– Ну да.
– Так пусть он распространится и на меня, господи! И потом – у меня помимо этого городка есть масса проектов, и ни один из них я не хочу потерять.
– Проектов много, я согласен. Но только один из них – этот. – Чернов легонько ударил ногой в пол, как будто находился в центре военного городка, и повторил для пущей важности: – Но только этот проект презентабельный.
– Ты прав, – согласился с ним Вейсберг.
В этом определении
– Все, закончим сегодня на этом. Пусть жизнь идет своим чередом.
Глава 29. «Кто вы, мистер Разлогов?»
Цыплаков попытался решить для себя задачу, которую в общем-то и без него решили, особо не напрягаясь: «Кто вы, мистер Разлогов?»
«Разлогов по складу ума – разведчик. Игрок и авантюрист. Он обратился ко мне, «конкуренту», не из-за того, что не мог применить мои методы, а потому, что знал о моих возможностях». Цыплаков процитировал себя и даже почувствовал гордость.
Потом его передернуло, будто к сиденью машины подвели силовой кабель. Как наяву он увидел братьев Гекко, это отребье в погонах, их насмешливые глаза, в которых читалась привычка убивать. Если бы он не подчинился им там, где две столичные улицы образовывали шпильку, они бы порвали его зубами, сразу превратившись в тех, именами которых и были прозваны. Сергея Глумова и его бойцов объединяло одно, как казалось Цыплакову, умение – убивать. Они убивали по мере необходимости и столько, сколько было нужно для выживания их волчьей стаи. И вот Цыплакова угораздило примкнуть к ним. Хотя «примкнуть» звучало слишком сильно. Для них он был шакалом. Он был из другого отряда хищников. Он жил тем, что выслеживал таких, как они. И если бы он распрощался со своим отрядом, приняли бы они его в свой? Нет. И это был окончательный ответ.
Сергей снова и снова возвращался к сегодняшнему разговору с генералом. Хотя... время уже далеко за полночь. Из головы не выходит прямая ссылка генерала:
«Сегодня набросал на бумаге список гостей, и он не отличается от списка Вейсберга».
Ничем не примечательная фраза. Но она является продолжением другой: «Мне кажется, ты больше, чем я, заинтересован в том, чтобы сделка по продаже городка состоялась». Не цитата, конечно: генерал высказался по-другому, Глумов сам сделал ее длинной и рубленой, расставил в ней акценты так, что даже непроходимый тупица понял бы ее смысл. Он упростил ее как для себя, так и для своих бойцов.
С чего началась эта игра, которой Сергей Глумов дал название «Адъютант его превосходительства», отведя себе роль порученца? Он посоветовал шефу отгородиться от окружения Вейсберга, которое бросало тень на генерала российской армии. И тогда он назвал пять фамилий. Второй шаг сделал, когда буквально выпросил у генерала задание – сорвать планы Харламова. Не аргументы, но сам стиль его предложения сыграл ключевую роль: задача генерала – продать городок, задача Харламова – сорвать сделку. «Дайте мне задание – сорвать планы Харламова».
И вот вчера они с генералом словно поменялись местами, и уже Разлогов сделал шаг к тому, чтобы не сорвать планы своего «адъютанта».
В штабе войсковой части №... Сергея Глумова встретили без особого пиетета: ну, пришел человек, который «крыл незаконную предпринимательскую деятельность майора Бармина», поведение которого было «несовместимо с честью и совестью российского офицера», и так далее. Так или почти так вновь назначенный на должность командира батальона майор Сизов «отмывал» личный состав части. «Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы». Кажется, этот афоризм приписывали Сталину. Однако сам метод терялся в веках.
– Кто вы? – спросил комбат, оказавшийся в это время в прохладном, словно затемненном коридоре штаба. Заложив руки за спину, он разглядывал человека, о котором был наслышан, но видел впервые.
– Я – близкий друг покойного, – ответил Сергей и коснулся плеча, намекая на креповую повязку или, на худой конец, носовой платок.
Последовавшая за этим пауза была исполнена красноречия и послужила пропуском в кабинет командира части. Там Глумов продолжил, бросив на рабочий стол комбата пачку долларов.
– Если хочешь иметь то, чего никогда не имел, то должен делать то...
– Чего никогда не делал, – закончил комбат.
Они говорили на одном языке, поэтому прекрасно поняли друг друга. Была и другая причина: этот комбат завидовал своему предшественнику, майору Бармину, создавшему на базе батальона производство. Ему казалось, связи Бармина были закопаны вместе с ним в могилу. Кстати или нет, Сизов припомнил важный момент: в ящике стола он нашел клочок бумаги, на котором рукой Бармина было написано: «...но прятал ее на глубину своей тайны. Нужно было быть идиотом или самоубийцей, чтобы вести торги по трубе диаметром 1440 миллиметров, проложенной по дну реки...» Обрывок записки. Ее можно было бы классифицировать как предсмертную, если бы Бармин пустил себе пулю в висок.
– Что я должен сделать? – спросил майор Сизов, убирая деньги со стола.
Глумов присел напротив, огляделся: ничего не изменилось в этом кабинете. Вынув из лотка принтера лист бумаги, он щелкнул ручкой и набросал план.
«Чего он там черкает?» – хмурился майор. Этот новый знакомый походил на Леонардо да Винчи за работой: штриховал слева направо, порой бросая короткий взгляд на комбата.
Наконец Глумов закончил набросок. Прежде чем повернуть лист бумаги к майору, он взял паузу. Не мог найти причину, по которой вдруг засомневался – то ли в майоре, то ли в самом плане. А сводился он к следующему.
«Пункт «А» в плане – это вертикальный колодец, соединяющий коллектор с внешним миром. Пункт «Б» – место содержания заложницы, то есть комната в верхней части коллектора. Глумов мог подобрать несколько мест для содержания даже в центре Москвы, но сделал выбор в пользу коллектора по нескольким причинам. Во-первых, он сокращал число мест боевых действий до одного и фактически не разбивал бойцов на подгруппы. Во-вторых, его команде не часто приходилось вести боевые действия в городских условиях. А городок Черный буквально попался в «чермянскую» сеть: поймы, пруды, ручьи и родники на границах Лианозовского кладбища, сеть, к которой относился и ручей, соединенный канавкой с прудом в парке культуры и отдыха «Лианозово» до коллектора у Абрамцевской улицы. Еще один приток проходил через самозахватные садовые участки.
По сути дела, армейским спецназовцам предстояла работа в родной стихии.
К пункту «А» вела одна-единственная дорога. Начало ее было завалено мусором. План Глумова сводился к тому, чтобы расчистить завал ровно к моменту захвата заложницы. А когда машина с ней свернет на эту дорогу – придать дороге прежний непроходимый вид: забросать мусором.
Может быть, Сергей пошел на поводу у Криста, который предложил очистить этот участок дороги от камней, кустов, мусора чужими руками. «Там настоящая свалка, – сказал Крист. – Но мусор вывозить никуда не нужно, просто отвалить его на обочину. Желательно все сделать тихо, не привлекая внимания. Думаю, полсотни солдат...»
Крист явно намекал на бывших подчиненных майора Бармина. А Глумов пошел у него на поводу. И засомневался в выборе только теперь, оказавшись лицом к лицу с новым командиром части. Полсотни солдат – это полсотни свидетелей. Конечно, столько солдат с ломами и лопатами могут привлечь внимание,
