молодильные яблочки». Колоть надо циклами по 66 дней, потом 6 дней перерыва. Колют строго в одно и то же время, причем его определяет китайский монах. Лисовик перед каждым курсом уколов летал в Китай, где монах его осматривал и называл время. В последний раз это был час дня. Если отклониться от этого времени больше чем на три минуты – все, эффект от уколов нулевой, цикл надо начинать заново.
Ох, не верю я в таблетки вечной молодости! Старость надо встречать достойно. Кажется, Лисовика разводили, как обыкновенного лоха. Однако время убийства сходится! Остается только разобраться в деталях.
– Получается, что каждый день Лисовик должен был находиться дома в час дня, правильно?
Сильвия кивнула:
– Так и было. Он ранняя пташка, вставал в шесть утра, к восьми приезжал на фирму, а к половине первого возвращался домой обедать. Сначала хозяин делал комплекс упражнений, которые тоже выучил в Китае, потом няня колола ему витамины, а около половины второго он приступал к обеду. В два часа он опять уезжал на службу. Такое расписание у него было каждый рабочий день, кроме среды, когда он работал дома с документами.
– Уколы всегда делались в кабинете?
– Да. Светлана сама к нему приходила, без напоминаний. Детская тоже расположена на втором этаже, только в другом крыле.
Ну что же, теперь многое прояснилось. Когда я сказала Сильвии, что причиной смерти хозяина мог стать укол, неудивительно, что она сразу же подумала про няню Свету. И побежала к ней с мешком денег.
– И как же няня отреагировала, когда увидела полмиллиона евро?
– Не увидела она эти полмиллиона, – хмуро отозвалась дама. – Я же не дурочка, чтобы с такими деньгами по дому расхаживать. Может, в этом и была моя ошибка? Если бы она увидела пачки, возможно, была бы сговорчивее? Я пообещала Светке, что она получит все деньги из сейфа, пусть только отдаст мне противоядие. А она прикинулась дурочкой: «Какое противоядие?» Глазками там хлоп-хлоп, очень натурально. Актриса вшивая!
– А дальше?
– Дальше она все из меня вытянула: что за укол мне сделали, почему я именно на нее думаю… Наверное, прикидывала, опасна ли я, много ли знаю. Много! Я не скрывала, что, если она не согласится на сделку, пойду в милицию. Мне уже терять нечего, а ее посадят за убийство хозяина! Светка испугалась, глазки забегали, говорит: «Завтра обменяемся, ты мне деньги, а я тебе противоядие». А сегодня ее убили…
У Сильвии было такое лицо, словно она надела на карнавал маску скорби и забыла ее снять.
– Откуда вы знаете, что Чухланцеву убили?
– Она пропала. Не приехала на работу, не подходит к телефону. Что еще с ней могло случиться?
Меня поразил такой безграничный пессимизм:
– Да мало ли что! Может, у нее грипп, температура сорок градусов? Или она ногу сломала?
– Если бы она сломала ногу, то приползла бы, – сурово ответствовала Сильвия. – Я бы лично приползла, если бы на одной чаше весов лежало «пол-лимона» евро, а на другой – тюремный срок. К тому же есть еще одно обстоятельство, которому я склонна верить. Сегодня утром, когда я, как ненормальная, названивала Светке через каждую минуту, по ее мобильнику все-таки ответили. Какой-то нахальный парень заявил, что он подобрал телефон на улице, сейчас выкинет СИМ-карту и поставит свою. «А хозяйке телефон больше не понадобится, – добавил он. – Она только что с восьмого этажа спрыгнула, разбилась насмерть».
Я обомлела:
– Где это произошло?
– Понятия не имею, сразу после этих слов он отключил телефон. Ясно, что Светка не стала бы кончать жизнь самоубийством! С такой кучей бабок уезжают на Гавайи, а не прыгают с восьмого этажа. Яне сомневаюсь, что ее убили. Наверное, те мужики, которые делали нам укол. Возможно, Чухланцева была лишь исполнителем, а заказчик – кто-то из них.
Я посмотрела на свои руки: они тряслись. Меня охватил животный ужас. Это конец! Мы никогда не найдем противоядие, у нас нет шанса спастись! Захотелось завыть – громко, протяжно, душераздирающе, как воет бездомная собака с перебитыми передними лапами в февральский мороз, потому что знает: у нее есть только один выход – сдохнуть под забором.
Стоп! Нельзя поддаваться панике. У нас осталось в запасе двенадцать часов, целых двенадцать! Это много, за это время можно горы свернуть. Мы должны бороться! Надо делать хоть что-нибудь, пусть даже на первый взгляд поступки покажутся бессмысленными. А вдруг будет толк?
– Этого не может быть! – убежденно заявила я. – Светлана жива, просто она тебе не доверяет, вот и решила скрыться. Вдруг она отдаст противоядие, а тут выскочат менты и наденут на нее наручники? Поэтому она и подговорила знакомого сказать, что выбросилась из окна, авось ты отстанешь и не будешь ее искать.
Я легко и естественно перешла на «ты», Сильвия тоже не стала церемониться перед смертью:
– Откуда в тебе столько оптимизма? Я уже совсем пала духом.
– Жизненный опыт, помноженный на обаяние. Аесли серьезно, то и не из таких передряг выходили, прорвемся! Короче, мы должны найти Чухланцеву, живую или мертвую.
В глазах Сильвии читалось твердое убеждение, что второй вариант более вероятен.
– Но как мы ее найдем?
– Есть у меня идея, – ответила я и набрала номер Руслана Супроткина.
Капитан взял трубку после седьмого гудка – надо же, прогресс налицо!
– Ты узнал что-нибудь по моему делу? – без лишних предисловий поинтересовалась я.
В трубке повисло красноречивое молчание.
– Забыл, да?
– Не забыл, просто не успел, замотался.
Замотался он, надо же, я сейчас расплачусь от сострадания. Вот уж кто замотался, так это я! Но меня почему-то никто не жалеет.
– Правда, не успел, извини, – лебезил капитан, пока я держала укоризненную паузу. – Люська, сегодня точно узнаю и перезвоню тебе, хорошо?
– Хорошо, – смилостивилась я. – У меня к тебе еще одна просьба, маленькая, но очень срочная! Если выполнишь, тогда я тебя прощу.
– Какая? – напрягся жених.
– Мне нужно узнать, проходит ли по вашим милицейским сводкам самоубийство некой Светланы Ивановны Чухланцевой. Она могла покончить с собой вчера или сегодня, скорей всего, в Москве.
Руслан заметно повеселел:
– Пара пустяков! Но тут есть одна загвоздка. Обычно самоубийцы не носят с собой паспорт. На то, чтобы установить их личность, может уйти пара дней, и это в лучшем случае.
– Тогда я дам тебе ее описание, э-э-э…
Тут до меня дошло, что я никогда не видела няню. Сильвия принялась подсказывать:
– Возраст – около сорока пяти лет, рост – метр шестьдесят, худощавое телосложение, волосы короткие, темные, с проседью. Всегда носила на левой руке золотое кольцо с крупным рубином. Говорила, что оно досталось в наследство от бабушки.
– И вот еще что, – добавила я, – мне нужен адрес этой Светланы Ивановны. Найдешь?
– Постараюсь. А почему ты ею интересуешься?
– Секрет. Должна же быть в женщине какая-то загадка?
– В тебе их слишком много, хватит на трех жен, – сказал капитан и отключился.
Я оторопело уставилась на трубку. Про трех жен, это что, какой-то намек?
Сильвия пошла домой, чтобы отнести покупки, я поднялась с ней. Жила она в малогабаритной «однушке», от входной двери отлично просматривались и комната, и кухня. Выцветшие обои, скромная мебель, еще из восьмидесятых годов прошлого века, потертый линолеум. И прямо на этом видавшем виды линолеуме в прихожей небрежно валялась платиновая норка. Тут же штабелями стояли коробки с обувью – кожаной, дорогих марок. Судя по размерам некоторых коробок, хозяйка прикупила даже зимние сапоги. Были там и детские ботиночки. Поскольку других следов присутствия детей в квартире не наблюдалось, обновка
