— Он готов, — Спирин потряс дискетой. — Нам нужны не только образцы, но и документация по изготовлению.
— Не мне это решать, но я сделаю всё, что в моих силах.
Спирин подозревал, что британская разведка так быстро согласилась на его условия, потому что знала о его участии в заговоре. Они посчитали, что им это выгодно, поскольку уронит репутацию России, или приведёт к некоторому её ослаблению, хотя бы на время.
Роберт Пратт в очередной раз посетил Крононби в его замке.
— Эдуард, — заявил он менторским тоном. — Произошла утечка. У одного русского агента, по фамилии Спирин, о котором мы кое-что знаем,
есть записи по убийству Пайка, которыми он шантажирует нашу разведку.
— Это точно известно? — преодолевая беспокойство, пытался усомниться Крононби, доставая сигару из коробки и предлагая собеседнику.
— Эдуард, ты что, шутишь? — одёрнул его Пратт, взяв пятернёй сигару.
— Эта утечка не от меня. Видимо, Дюран, решил сыграть свою партию.
Крононби раскуривал сигару, а гость крутил её в пальцах.
— Эдуард, ты знаешь, как опасно ссориться со спецслужбами? — произнёс Пратт.
— Чёрт возьми, Роберт, ты пришёл меня наставлять? — возмутился Крононби.
— Нет, только напомнить. Ставки в этом деле слишком высоки, можно и забыть про амбиции. Русская разведка давно получила эти записи, но была договорённость — они похоронят этот компромат в своих архивах, а мы — не предаём гласности, что миниатюрная бомба бала сделана из российских материалов и возможно, по российским технологиям. Не важно, по официальным каналам, или с помощью беглых ядерщиков. Следовательно, этот агент Спирин, который нас шантажирует, представляет некую группировку в русской спецслужбе, вне контроля руководства. Или же, русская разведка просто двурушничает.
Пратт замолчал и остановил побудительный взгляд на собеседнике, ожидая от него слова, чтобы соблюсти видимость паритета.
— Что требуется от меня? — горделиво нарушил красноречивую паузу Крононби.
— Вы должны убедить Дюрана принять условия этого Спирина. Не все, только в той степени, чтобы соглашение не выглядело капитуляцией, но и чтобы оно удовлетворило Спирина.
— И всё? — Крононби слегка поднял брови.
— Нет, Эдуард. Есть кое-что менее приятное. Спецслужба намерена выследить Дюрана. Именно ты мог бы этому содействовать, — фраза повисла между вопросом и утверждением.
— И я не могу отказаться? — пытался развеять двусмысленность Крононби.
— Нет. Если хочешь сохранить партнёрские отношения со спецслужбой. Я сожалею, но это не моё решение.
— Предать одного союзника, ради другого, — с горечью произнёс хозяин. — Он ведь ещё и в братстве, совсем недавно.
— Плевать, всегда так было. Не забывай, что он подставил тебя, добывая и раскрывая такую опасную информацию за твоей спиной.
— И какова судьба его может ожидать?
— Не знаю. Властей интересуют его скрытые лаборатории и производства, чтобы он не торговал технологиями с другими странами, кроме нас и наших союзников.
Крононби выдержал многозначительную паузу.
— Пусть будет так.
Прежде чем Пратт покинул замок, они выпили виски, поговорили о житейских мелочах, будто вовсе и не было серьёзного разговора минуту назад.
Вынужденно согласившись, Крононби думал, как провести правительство, предупредив Дюрана об охоте на него. Кроме того, что он ему симпатизировал, он не хотел терять репутацию и войти в историю как персона, предавшая брата масона и выдающуюся личность, изменившую мир. Впрочем, история только и изобилует подобными поступками. А ещё, можно было сделать так, чтобы Дюран и вовсе не вошёл в историю.
Спирин неистово ликовал в душе, когда получил согласие со стороны визави некоего Джека, на обмен, который удовлетворялся лишь частично, что, тем не менее, можно было считать редкой удачей. Вскоре, по закрытым каналам, первая партия оборудования от компании «Media
Tech» поступила на секретный склад в России. Беглое знакомство с документацией поразило воображение Спирина, все его сомнения гасли в торжестве первого существенного шага к грандиозному замыслу. Обнадёживало ещё и то, что негласное начальство пока не потребовало образцов новейшей техники, видимо, решив полностью доверить ему операцию.
Он поспешил к Строму, взбудораженный почти осязаемой возможностью реализовать свой проект.
Прорицатель как всегда выглядел утомлённым, только яростный блеск выдавал внутреннюю страстность.
Но в отличие от первой встречи, сейчас появилось присутствие магии. Стражники жаловались, что при попытках пристального наблюдения за действиями колдуна, у кого из них начинала болеть голова, у кого наблюдались провалы в памяти, а один, физически самый сильный из всех молодцов, никогда не жаловавшийся на беспричинное беспокойство, вдруг потерял сон и обычно зверский аппетит. Со своей стороны, босс уличил их в запое.
Однако же, Спирина это только заинтриговало и обнадёжило, подтверждая чары магистра и его независимость, сохранившееся даже под давлением.
Стром сидел напротив самоуверенного Спирина, за всё тем же массивны столом, гипнотизируя того осмысленным взглядом, предварявшим некий исчерпывающий ответ.
— Здесь моё предсказание, — произнёс он гортанным голосом, опустив пальцы на серый конверт, с сургучной печатью. — Вы прочтёте его, когда покинете это место.
— Чем объяснить такие условности? — надменно спросил Спирин.
— Тем, чтобы вы не задали ни единого вопроса. Я выполнил вашу просьбу и хочу забыть о ней, как бы события ни разворачивались. И лучше вам ко мне не возвращаться, это не поможет.
Спирин помрачнел и напрягся, как зверь перед нападением.
— Только один вопрос, — сухо изрёк он, давая понять, что без ответа он не уйдёт. — Вы предрекаете Армагеддон?
— Там содержится и предупреждение. Вы вправе выбирать, — ответил апатично Стром, готовый покинуть собеседника, и хоть в спину ему стреляй, не остановится.
Отчасти раздосадованный, но съедаемый любопытством, Спирин покинул раздражающую обитель. Но загадочный и приводящий в трепет конверт он не вскрывал, пока не остановился в гостинице, не уселся в кресло и ещё раз, не поразмыслив над своим выбором.
«Не сжечь ли этот конверт и не отправиться ли на край света. Денег вполне хватит, чтобы безбедно встретить старость», — говорил в нём один из голосов, издевательски насмешливый и в тоже время, ублажающий.
«А как же место в истории? — раздавался другой голос. — Слабак. Так и будешь прозябать в жалости к своей никчемной судьбе», — уже гневился этот же голос.
Он сорвал сургучную печать и развернул плотный лист. На нём было начертано, крупным, отчётливым шрифтом, от руки:
«Добрый ангел уступит силам алчности и коварства,
Дух тирана погубит ревнителей своей славы,
Король раскроет заговор подданных».
