исходе. Просит помочь…
В землянке на мгновение воцарила тишина.
Каждый из офицеров с искренней болью и заботой встретил эту горькую весть. Каждый, готов был выступить на помощь братьям по оружию. Но…
Последнее слово оставалось за Москвой. Как это не удивительно звучит, но в отличие от частей и подразделений ОКСВА, командование, которых находилось в Кабуле, все операции и даже незначительные передвижения пограничников по афганской территории утверждались в Москве.
Вот и теперь, начальник оперативной группы подполковник Николай Николаевич Нестеров, выйдя по оперативной связи на Лубянку, доложил дежурному офицеру обстановку и свое решение по оказанию помощи окруженной врагом роты царандоя. Прошло несколько минут, прежде чем дежурный нашел ответственного генерала. Нестеров еще раз озвучил накаляющуюся с каждым часом обстановку, попросил реализовать ее поскорее, ведь речь идет не только об афганцах, но и о трех наших советниках, которых душманы не оставят в живых.
Прошел томительный час, прежде чем поступила команда:
— выход боевой колонны и вертолетов на помощь афганцам — отставить. Единственно, что смог пообещать генерал, то это то, что он доведет информацию до руководства МВД и МО.
Майор Калинин, выйдя из землянки и увидев экипированных, готовых к бою офицеров, удрученно махнул рукой.
— Москва не разрешила, — мрачно сказал он.
— Как же мы теперь в глаза советникам будем смотреть? — спросил кто-то из офицеров…
— Мы должны выполнить и этот приказ! — никого не слушая, сказал майор и, опустив голову, зашагал в сторону капониров.
13–00. Окрестности кишлака Торзоб.
Бой то вновь нарастал, то затихал. В ответ на длинные автоматные и пулеметные очереди боевиков, милиционеры отвечали лишь одиночными выстрелами. Боеприпасы, нерационально израсходованные в первые минуты боя, заканчивались. Со стороны душманов, то и дело доносились крики и призывы к царандоевцам, сдаться.
— …«Сдайте нам советников, бросайте оружие и расходитесь, мы вас не тронем»… — кричали одни.
— …«Нам нужны только «мушаверы», всех остальных мы отпустим, не причинив вреда»… — кричали другие.
Среди царандоевцев началось брожение. Кто-то из солдат начал говорить о том, что лучше лишиться трех советников, чем погибнуть всем. Кто-то с ним соглашался, кто-то нет, но среди «командос» уже не было той объединяющей силы, которая могла противостоять душманам. Боевики заметив замешательство в рядах милиционеров, вновь пошли в атаку. Наступил критический момент, когда солдаты стали неуправляемыми. В этой ситуации советники начали понимать, что переломить обстоятельства может только какой-то очень решительный поступок. Но что могли сделать три советских офицера, вооруженные пистолетами среди обезумевшей от страха толпы афганцев? Лишь только застрелиться. Наверное, кто-то из них в этот момент об этом и думал. Но…
Но произошло невероятное. Весь израненный командир взвода лейтенант Басир выхватил у солдата пулемет и с криком «Мы внуки Ленина! Мы не сдаемся!» — начал поливать врагов каленым свинцом. Душманы, явно не ожидавшие такого опора, без оглядки побежали обратно. Воодушевленные героизмом командира, его бойцы стали вокруг советников, в готовности расстрелять любого, кто посмеет подойти к советским офицерам. Это обстоятельство отрезвило остальных милиционеров и они вновь поверили, что устоят до прихода подкрепления.
И подкрепление подоспело. Сначала над головами царандоевцев пронеслось звено Ми-24. Разведав обстановку они ударили по врагу НУРСами. Но душманы, еще заслышав гул вертолетов врассыпную кинулись в горы. Сделав несколько боевых заходов, винтокрылые машины поднялись повыше и, кружа над полем боя, спокойно обеспечивали посадку десанта в Ми-8.
Тогда, последним запрыгнув в вертолет, старший советник Александр Куликов окончательно для себя понял, что советских людей и афганцев связывает не только братство по оружию, но нечто большее — стремление к одним и тем же идеалам, ради которых и жизнь отдать не жалко. Пропыленные, пропахшие пороховой гарью солдаты и офицеры радовались своей хоть и небольшой, но победе.
Несмотря ни на что, приказ был выполнен с минимальными для такого случая потерями. Этот бой стал и для советников и офицеров «командос» еще одним уроком, требующим более тщательной подготовки к операциям. А у офицеров-пограничников после этого боя, в котором они так и не смогли принять участие, на долгое время остался неизгладимой осадок вины и неудовлетворенности…
Глава XIV
23 сентября 1982 года. Провинция Фарьяб. В долинах полным ходом идет сбор урожая.
Из кишлаков, соседствующих с Джума-Базаром, начали поступать сообщения о том, что в долине участились грабежи караванов с хлебом. Активизировалась и деятельность боевиков, отряды которых сплотил вокруг себя пакистанский ставленник Мавлави Гапур, или Мавлави Кара — так его прозвали окрестные дехкане.
Мавлави Кара — старейшина группы кишлаков. Богач, имеющий в собственности около ста джарибов земли (около 50 гектаров) несколько десятков батраков. В период правления Амина, недовольный гонением на религию и земельной реформой, собрал несколько десятков своих родственников и многих недовольных политикой нового правительства и ушел с ними в горы. Установил связь со сбежавшими в Пакистан лидерами исламской партии. Его главным хозяином и вдохновителем стал лидер партии «Исламское движение Афганистана — Гульбеддин Хекматиатр. Ярый сторонник «священной войны против неверных», он не гнушался толкать свои формирования на прямой разбой.
Мавлави Кара — пуштун по национальности, ему 47 лет. Он фанатически предан своему хозяину и идеям исламской партии. Общая численность его формирований достигает от 500 до 800 человек. Костяк — 80 наиболее преданных Мавлави боевиков, большая часть из которых прошла специальную подготовку в пакистанских военных лагерях. Они обучены различным методам диверсий, владеют всеми видами оружия.
Мавлави Кара — неординарная личность. Образован. Обладает ораторскими данными. Способен влиять на умы людей. При проведении митингов в высокогорных районах, наряду с угрозами в адрес правительственных сил, демонстрирует во время своих выступлениях и элементы произошедшим с ним чудес. Например, постоянно показывает простреленный в нескольких местах халат, говоря при этом, что в него стреляли кафиры, но Аллах защитил его от смерти, как избранного богом защитника Ислама. Темные, забитые дехкане верят ему и идут в его вооруженные формирования.
Формирования Мавлави имеют достаточные запасы материальных средств. В горных тайниках у них сосредоточено большое количество продовольствия, оружия и боеприпасов. В каждом из 16 кишлаков долины он имеет 20–25 пособников, которые при необходимости по его команде могут в течение одного дня влиться в отряд, тем самым увеличив его численность в полтора-два раза.
Имеются сведения, что люди Мавлави Кара есть в армейском полку, в оперативном батальоне царандоя, в аппарате генерал-губернатора и даже в канцелярии провинциального комитета НДПА и ХАДе (органы безопасности).
Координирует деятельность боевиков в провинции резидент партии «Исламское движение Афганистана» Абдусалом, постоянное место пребывания которого — кишлак Торзоб, что в 40 километрах от Меймене. Он имеет задачу из отдельных формирований полевых командиров создать вполне боеспособную воинскую часть.
Мавлави Кара сначала выступал против такого объединения, но узнав, что если он создаст в
