И этот туда же… Но продолжать разговор Кирин зять не стал, ушел, оставив Йолю наедине с наполовину разобранным двигателем и сомнениями. В общем, двигатель она собрала, а с сомнениями ничего поделать не смогла. По всему выходило, что умнее бы плюнуть на пропажу и остаться в гостеприимном поселке, и пусть они все, местные, от избытка доброты хоть надорвутся… ведь сезон дождей на носу и скоро так или иначе придется кров искать. Но если решение принято — нужно исполнять. Игнаш от задуманного никогда не отступал. С этими мыслями Йоля отправилась спать.
А наутро все Кирино семейство вышло проводить гостью в дорогу. Беременная дочь дала узелок снеди, ее молчаливый муж, имени которого Йоля так и не удосужилась спросить, приволок канистру, Киря вручил короб снаряженных зарядов к дробовику, а старухи, которые не разберешь кем хозяину приходились, вынесли куртку — всю латаную-перелатаную, но прочную и теплую — и глядели при этом так, что без слов было ясно, что у них на уме: оставайся, девочка, пропадешь там, среди злых людей, зверей и мутантов.
Йоле в ответ ни сказать, ни подарить было нечего. Она полезла в карман, нащупала зажигалку, которую позаимствовала у Кири, когда они в расселине от страха укрылись, и протянула дядьке:
— На вот. А то совсем позабыла.
— Еще чего! Не возьму, в дороге тебе пригодится! А если девочка родится, — тут он бросил взгляд на вмиг покрасневшую дочь, — Йолькой назовем.
Сперва Йоля поехала на заправку, там пришлось ждать. Несмотря на раннее время, работы у московских было полно, перед воротами, охраняемыми бойцами клана, выстроилась вереница грузовых самоходов. Наконец подошла очередь, Йоля велела залить под завязку бак и канистру.
— Далеко собралась, значит, красавица, — догадался разбитной заправщик. Выговор у него был нездешний, может, из самой Московии парень. — Куда ж покатишь на этой развалине?
— Куда-нибудь подальше, откель тебя не видно, — огрызнулась Йоля.
Ее грубость московского ничуть не остудила.
— А ты задержись на денек, — все так же скалясь, предложил он, — назавтра тебе самой никуда не захочется.
«Нарочно они, что ли, — подумала Йоля, — все дружно меня отговаривают?» Отдала веселому молодцу монеты за горючее и буркнула:
— Нет уж, если я тут хоть немного пробуду, меня от твоей рожи тошнить начнет.
— Я ж со всей душевностью! — удивился московский. — Зачем в ответ грубишь?
— Для твоей радости.
— Как это?
— Я уеду, а ты рад будешь, что я еще чего о твоей роже не наговорила. А мне ж есть чего сказать, ей-ей!
Парень был вовсе не урод, но уж больно на душе у Йоли сделалось паршиво. Ей требовалось хоть что-то колкое сказать, иначе совсем невмоготу. Когда физиономия московского заправщика озадаченно вытянулась, девушка ощутила некоторое облегчение. Пусть подавится своей душевностью, а она укатит отсюда, поймает Левана, вернет подарок Игнаша, лучшего человека во всей Пустоши… а потом… потом… потом… А потом жизнь подскажет. Может, «потом» не наступит никогда? Может, так и будет «сейчас», когда впереди лежит дорога, а в лицо дует ветер, когда ждет неотложное дело и не нужно задумываться о «потом»!
Вообще-то Йоле полагалось бы подумать заранее о том, как она будет действовать, по каким приметам искать беглецов. Но весь вчерашний день она была озабочена совершенно другим — как бы понахальней ответить желающим отговорить ее от погони, а было их немало. Так что она лишь теперь стала прикидывать, что делать дальше. Мотоциклетку искать, конечно… В лицо-то она запомнила одного только Левана, да и то не очень-то и запомнила. Вот «беретту» свою сразу узнала бы. Ну, значит, мотоциклетка Кирина. Какие у нее приметы? Потертые колеса, помятое крыло, что еще? Таких машинок по Пустоши немало бегает. Потом осенило: чензир! Черная грязь, которой заляпана вся техника в хозяйстве Шарпана! Вот это дело, с такой приметой можно искать! Йоля тут же приободрилась. Она умная, она ловкая, она вмиг настигнет Левана с его трусливыми спутниками, отнимет свое имущество… Как отнимет? Да уж как-нибудь изловчится. И не таких обкрадывала! А вдобавок какую-нибудь штуку учудит, чтобы эти три урода как следует запомнили. Они еще тысячу раз пожалеют, что с ней связались.
Пока Йоля мысленно нахваливала себя и обретала уверенность, поселок остался далеко позади, вскоре закончились и поля, где в пересохших оросительных каналах поднялась сорная трава. Фермеры давно закончили возить воду на участки, урожай был убран, и сорнякам настало раздолье — скоро дожди, дикие травы ненадолго взойдут на равнине, потом их скосят на корм скотине. Пустошь живет по собственным законам, человек нарушает их, вторгается в дикую землю, но изменить в силах лишь небольшую площадь — вокруг поселков да вдоль рек, где после сезона дождей бурлят грязные потоки. А дальше природа берет свое, потоки пересыхают, и воду на поля приходится доставлять издалека.
Теперь дорога тянулась по серой степи между пологими склонами холмов. Солнце поднялось в зенит и жарило беспощадно. Только сейчас Йоля сообразила, что к путешествию толком не подготовилась. Деньги выложила за горючее, в карманах считай пусто. Из оружия — только дробовик, который неизвестно как пристрелян, да и надежен ли вообще? Даже шляпы нет — голову от солнца прикрыть. Игнаш так бы никогда не поступил, он бы сперва тысячу раз все взвесил… Она ж даже не знает, что дальше на западе. Край Донной пустыни, но что там? Есть ли поселения? Какие люди живут, какие звери? Эх, пустая голова. «Пустая голова — пустые карманы», — так говаривала торговка грибами, у которой Йоля прожила несколько сезонов с бандой таких же, как и сама, малолетних воришек. И то верно, карманы нынче пустуют.
Она остановилась у обочины, обмотала голову платком, попила воды. Потом погнала дальше. Куда ехать — сомнений не возникало, дорога здесь одна, старый торговый тракт. На запад — к поселку Шарпана, а на восток, стало быть, — от него подальше. Угадай, Йоля, с трех раз, куда Леван на ворованном транспорте покатит?
Пару раз попадались встречные — упряжные манисы волокли тяжело груженные повозки, фермеры свозили остатки урожая на продажу. Попутного транспорта не было, за полдня Йоля никого не обогнала. Потом и встречные путники перестали попадаться. Одно слово — Пустошь. Йоле даже пришло в голову, что теперь она лучше понимает Кирю, который просил что-нибудь рассказывать в дороге. Если бы рядом кто- нибудь бормотал, было бы легче. Она сделала еще одну остановку — перекусить. Заодно разобрала провизию, которой ее снабдили в дорогу Кирины домочадцы. Съела то, что не может храниться долго, отложила на потом вяленое мясо… Было жарко и пыльно, делать ничего не хотелось, но и торчать здесь — тоже никакого резона. Хоть и далеко до вечера, а местечко для ночевки рано или поздно понадобится. Стало быть, к вечеру нужно куда-нибудь приехать. Ну хоть куда-нибудь, потому что здесь куда ни глянь — серая, пропеченная зноем равнина.
Йоля снова покатила по тракту, посматривая на дальние холмы — не объявится ли кто, зверь или человек? Никто не объявился, зато впереди на дороге показалось четко очерченное круглое пятно. Что бы это могло быть? Йоля сбросила скорость, потом остановилась и, привстав, огляделась повнимательнее. Налетел ветерок, понес вдоль дороги пыль, серая пелена затянула и без того бесцветные окрестности. Йоля подождала, пока пыль рассеется, и двинулась пешком вперед — к странно правильному круглому предмету, который разлегся на дороге. Двигатель она не глушила — мало ли что сейчас будет, вдруг придется улепетывать? Мотоциклетка урчала позади, это тарахтение скрадывало прочие звуки. Йоля подошла и встала над находкой, не веря собственным глазам — в пыли лежала шляпа. Обычная шляпа, плетенная из лозы, с широкими полями, с мягкими завязками и полотняным платком, который спускается на затылок. Совсем новенькая. Вот чего Йоле не хватало в полдень, когда припекло солнце! Надо же, какая удача! Потом эту глупую мысль прогнали другие. Почему шляпа на дороге? Кто это подарочек приготовил? И кому? На всякий случай девушка пошаркала ногой в пыли вокруг шляпы — не тянется ли от нее веревочка? Хотя кто бы стал шутить в таком безлюдном месте? Нет, здесь другие шутки в ходу… Косясь по сторонам, она нагнулась и подняла находку. Ничего не произошло. Совсем новая шляпа, завязки не обтрепаны, края целенькие… Йоля, придерживая приклад под мышкой одной рукой, другой стянула платок и нахлобучила шляпу. Чуть великовата. Над головой пролетела птица-трупоед, захлопали серые крылья.
В десятке шагов дорога скатывалась с невысокого бугра и шла вниз. Что там, за перекатом, — не видно. Йоля, сдвинув шляпу на затылок, осторожно двинулась вперед — заглянуть вниз с холма. Встала над
