нему. В глаза ударил свет фонаря, ослепил, но она продумала движение заранее — развернув дробовик, вслепую ударила прикладом на уровне собственной груди. Но оружие провалилось в пустоту. Пришелец оказался совсем маленького роста, приклад прошел над его головой, чужак выронил фонарь и метнулся в тень, под плиты. Йоля отскочила, направляя ствол дробовика к двери, но… там никого не было. Незнакомец разговаривал сам с собой.
Фонарь, упавший на пол, не погас, Йоля увидела блеск чужого лезвия и одним прыжком взлетела на груду обломков перекрытия — туда коротышка не достанет! Незнакомец в свою очередь разглядел в руке Йоли ствол и бросился вниз, в тень под торчащими краями бетона, туда, где не заденет дробь, если в него выстрелят.
Девушка замерла наверху, водя стволом вправо и влево — откуда появится чужак? А тот медленно пробирался под плитами — должно быть, готовился напасть. Только и слышно было как перекатываются камешки. Кто же это такой мелкий? Мутант? Или ребенок? Нож, во всяком случае, у него здоровенный. С таким и ребенок может быть очень опасен.
— Ты чего сразу бросаешься? — пропищал незнакомец из-под плит.
— А ты чего в чужое жилье без спроса суешься?
— Девка, что ли? Тьфу, я прямо испугался… а ты девка. Слушай, красотка, откуда мне было знать, что ты здесь живешь? Это что же, раздави меня платформа, перед каждым шагом спрашивать: «Эй, кто здесь живет? А позвольте мне сюда ступить»?
— Так ты же в дом вошел! А тут я живу. — Йоля подумала и уточнила: — В доме.
— Надо же, дом! Развалины, дыра! Руины это, а не дом! И давно ты здесь живешь?
— Весь вечер и половину ночи.
— Тогда и я здесь живу.
— Я первая пришла — значит, я здесь хозяйка.
Йоля пыталась припомнить внешность чужака, но впечатление осталось странное и расплывчатое. Единственное, что врезалось в память, помимо небольшого росточка, — у незнакомца на лице было что-то лишнее, чего у людей не бывает. И не ребенок он, а просто мелкий человечишка, макушкой чуть выше пояса ей достанет.
— Ну ладно, пусть будет по-твоему, — решил наконец незваный гость. — Хозяйка, можно в твой дом войти?
Йоля подумала немного. Пришелец был странный, но вроде бы не очень опасный. Хотя кто его разберет, в Пустоши опасность может быть где угодно.
Внизу тихонько перекатились камешки, Йоля развернулась туда — надо же, далеко успел отползти этот недомерок, — но тут гость возник совсем с другой стороны.
В правой руке — тот самый тесак, увидев который Йоля и сиганула наверх, в левой — нож куда меньших размеров, занесенный для броска. «А ведь мог и швырнуть, — подумала она, — и чего доброго, попал бы. А я тоже хороша — дала себя надуть, на звук камешков повернулась! Он горсть гравия подальше швырнул, только и всего!» Но не стал этот коротышка нож кидать. Может, в самом деле, не враг, не злой? Йоля опустила дробовик.
— И правда девка, — произнес незнакомец.
Теперь Йоля его разглядела. Небольшого росточка, а в остальном похож на человека. Одет в обрезанные брюки и жилет, между распахнутыми полами которого торчит кругленький животик. Рожа хитрая, а ножи держит уверенно. Главное же, что, помимо роста, отличало гостя, — на лбу его был вытатуирован глаз. Вот что в нем неправильное!
— Слышь, красотка, а у тебя пожрать не найдется? — спросил коротышка. Когда Йоля опустила оружие, он тоже слегка расслабился и нож больше не готовил к броску. — Я давно в дороге, надо было припасами разжиться, да как-то не вышло. Торопился я. Да и не люблю с вами, большаками, без крайней нужды встречаться. Привычки у вас дурные: чуть что, прикладом в меня тыкать или ствол наставлять. Вот чего ты на меня кидалась?
Йоля пожала плечами и спрыгнула с бетонной груды. Мелкий отступил на шаг, чтобы не задирать голову, глядя на нее.
— Идем, — пригласила Йоля, — у меня солонина есть, пирожки, кукуруза. Чай заварю. А ты кто, мутант?
— Сама ты мутант. Человек я, Чаком зовут. — Он подобрал фонарь.
— А я Йоля.
— Одна ты здесь? — Пока девушка копалась в коляске, выуживая припасы, Чак рассматривал пустой зал. — Не боишься одна, красотка?
— Вот еще. И ты тоже один.
— Ха, я взрослый, а ты мелюзга!
— Сам такой. Костер лучше раздуй.
Когда огонь разгорелся и Йоля налила воды в котелок, они уселись у костра.
— Чак, а что у тебя на лбу?
— А… — Карлик проглотил кусок и поглядел на Йолю прозрачными светлыми глазками. — Так, ошибка молодости. Знак это крабодианский. Я с ними некоторое время прожил, с крабодианами. Потом надоело. Вроде правильно у них, приятно, душевно… но они ж на месте сидят, а мне невмоготу. И к тому же они под землей свои храмы наладили, а мне под землей тесно.
Тут Йоле стало обидно — как-никак, большую часть жизни провела в харьковских подземельях. Она заявила:
— Чего это тебе тесно? Тебя в карман посадить — и там уместишься. А почему ты такой маленький?
— Так получилось, что у меня вся сила роста в мозги пошла, а не в вышину. Ясно?
— Угу. А жрешь как большой. Вон пузо наел. А как ты здесь оказался? Вроде сверху шумело, а потом ты появился.
— Сверху и появился. Прилетел. Здесь крыша удобная, есть куда пришвартоваться.
Йоля ничего не поняла, поэтому встала и пошла посмотреть, что там, на крыше, такое. Серебристый свет луны обрисовал над верхним этажом что-то большущее, округлое. Странная штуковина слегка шевелилась под ветром, покачивалась и крутилась. Чтобы разглядеть как следует, пришлось отойти на десяток шагов. Йоля увидела здоровенную надутую емкость, похожую на колбасу, под ней был привешен корпус древнего автобуса. Устройство летучего транспорта она не поняла, но вспомнила, что приходилось слыхать о небоходах. В памяти всплыло слово «дирижабль». Вдоль корпуса автобуса-гондолы тянулись буквы, только прочесть их Йоля не смогла, потому что было темно, а летучий корабль вертелся на канате, поворачивался то боком, то носовой частью.
Она вернулась к костру и спросила:
— Так ты из Улья?
— Чего?.. А, нет! Я ж говорю: не люблю вас, большаков. Я сам по себе.
— А дирижабль твой…
— Это термоплан, — важно поправил карлик. — Я сам его смастерил. Он теперь мне и дом, и работа, и единственный друг. Вот так-то!
— А что такое «термоплан»?
— Хочешь, полетели со мной? Сама увидишь. — Прозрачные глазки карлика хитро заблестели. — А рассказывать долго, ты и не поймешь, поди.
— Полететь? — Прежде у Йоли ни разу не возникало подобной мысли. — На дирижабле?
— На термоплане.
— Не, у меня внизу еще дела.
— Ну и зря. Когда еще полетаешь? Кто такой добрый, как я? Кто еще предложит?
— Человеку место на земле. Хотя в небо я вообще-то люблю глядеть, оно красивое.
— Во! Точно! — Чак обрадовался еще больше. — Небо красивое! А когда ты сам в нем плывешь, так красота и вовсе неописуемая! Полетели? Или боишься?
— Я не боюсь. — Йоля не обиделась, она размышляла над предложением Чака. — Я страх убила. Но только когда я небо в первый раз увидела, долго после блевала. Страшно было с непривычки. Из Харькова
