— Нет, леди. Не говорила.
— Как она? Она хорошо себя чувствует?
Я хотела узнать как можно больше.
Акробат наморщил лоб.
— Графиня держалась очень спокойно, леди. Но в ее глазах я видел горе. Думаю, она очень страдает. Она боится, что король Эдуард выместит на ней гнев на ее супруга.
Я сунула ему монету и поспешила уединиться. Легче всего это было сделать в церкви, где я упала на колени перед алтарем и вознесла благодарственную молитву Господу. Но меня по-прежнему не покидало чувство одиночества и безысходности.
Почему ты не со мной? Ты так мне нужна!
Я бунтовала против жестокой судьбы. Мне хотелось рыдать и кричать. Будь моя воля, я в клочья разорвала бы дорогое шелковое платье, сбросила бы покрывало и дрожащими пальцами расплела волосы. Я бы призвала проклятье на головы убийц отца. Одним словом, совершила бы какое-нибудь безрассудство, чтобы выплеснуть скопившееся в душе отчаяние. Почему я должна соблюдать приличия, если мое сердце разбито? Но вместо этого я свернулась калачиком на полу и закрыла руками лицо.
Я понимала, что Маргарита сделает все от нее зависящее, чтобы лишить меня статуса принцессы, как можно скорее и без лишнего шума расторгнуть мой незавершенный брак и попытаться найти более подходящую жену своему сыну. Ей больше незачем было мириться с невесткой из ненавистного рода Невиллей. Я представляла себе, как она будет ликовать, когда ей наконец-то удастся от меня избавиться. Я спрашивала себя, сколько должно пройти времени, прежде чем она осознает, что смерть Уорика — это вовсе не трагедия. И сама себе отвечала: немного. Маргарита уже перестала звать меня, чтобы я почитала ей или развлекла ее каким-либо иным способом. Я стала изгоем и с каждым днем все больше отдалялась от окружающих.
Мы покинули аббатство Серн. Но наше продвижение походило скорее на отчаянную и плохо организованную охоту, чем на победоносную поступь мощной, уверенной в своих силах армии. Мы были отважным оленем, обреченным на гибель, невзирая на роскошную корону, венчающую его голову. Эдуард Йорк шел за нами по пятам. Даже я ощущала, каким будет финал этой охоты. Рано или поздно он загонит нас в угол и разорвет на клочки со свирепостью стаи гончих собак. Мне постоянно чудился за спиной яростный лай. От ужаса я вся холодела. Мне казалось, я вижу, как подобрались перед прыжком упругие собачьи тела. Мои кровавые сны грозили сбыться уже в ближайшем будущем.
Я вспоминаю это время как нескончаемую череду невыносимо жарких и изнурительных дней, в течение которых мы миновали маленькие безымянные городки. Жители радовались нашему появлению или категорически отказывали в помощи. Мы ехали верхом впереди армии, потому что ехать позади было просто невозможно. Множество ног поднимало на дороге огромную многокилометровую пыльную тучу. Седло натирало мою нежную кожу, и она постоянно саднила и кровоточила. Чтобы хоть немного отвлечься от непрерывной боли, я размышляла. Я задавалась вопросами, где состоится финальное сражение и скоро ли я встречу свою смерть. Случится ли это на продуваемой всеми ветрами вересковой пустоши или в густом зеленом лесу?
И тем не менее рядом со мной постоянно были призраки моих родных. Они утешали меня, словно и в самом деле ехали рядом. Граф и после смерти был суров и отважен. А графиня окутывала меня любовью и нежностью, невзирая на свое неизбывное горе. Даже в самые мучительные моменты этого путешествия, когда мне хотелось соскользнуть с седла, упасть в дорожную пыль и разрыдаться от изнеможения и отчаяния, они заставляли меня только сильнее выпрямиться и без единой жалобы продолжать путь. Я была идеальной фрейлиной и не давала королеве ни единого повода для недовольства. Стиснув зубы и преодолевая мучительную боль во всем теле, я спешила исполнить все ее капризы. Я напускала на себя безмятежный вид и не обращала внимания на ее грубость и язвительность.
Присутствие Ричарда было гораздо более осязаемым. Я знала, что он идет в авангарде неуклонно приближающейся к нам йоркистской армии. И тем не менее каким-то непостижимым образом это меня тоже утешало и успокаивало.
Однажды вечером мы подошли к городку Тьюксбери, где нам предстояло переправиться через реку Северн. Однако тут мы обнаружили, что армия Йорка уже наступает нам на пятки. Как я и предполагала, нас загнали в угол. Мы были вынуждены принять бой. Оленю пришлось развернуться и отбиваться от настигших его гончих. Узнав об этом, мне следовало прийти в ужас. Но я была слишком измучена и неспособна на какие бы то ни было чувства.
Глава тринадцатая
Двор королевы разместился в Глапсхилд-Маноре, к югу от города. Особняк был невелик для такого количества людей, и мне казалось, что мы напоминаем посаженных в одну корзину крыс, на которых скоро спустят терьеров и сделают ставки. Уснуть в эту ночь не удалось никому. На рассвете я встала и оделась. Я почти ничего с себя не снимала, поэтому это не заняло у меня много времени. Покончив с туалетом, я в отчаянии опустилась на колени перед безмятежным образом Божьей матери.
— О Пресвятая Дева! За кого же мне молиться?
Я сердцем произнесла имена любимых людей, прося Деву о заступничестве, и помолилась за упокой души своего отца. А как же принц?..
— Как я могу молиться за его победу? — шептала я в ладони, закрывающие мое лицо.
Выражение склонившегося надо мной кроткого лица не изменилось. Синие складки облачения Девы ниспадали с ее сочувственно простертых надо мной рук. И тут от двери раздался голос принца, как будто его привлекли недостойные его супруги мысли.
— Я всегда знал, что сумею силой вернуть себе Англию. И сегодня я это сделаю. Еще до вечера Эдуард Йорк будет мертв. Я хочу, чтобы ты помолилась за меня и за мою победу. — Грохоча латами, принц подошел ближе. Его глаза под забралом лихорадочно блестели.
Почему он не хочет быть честен даже с самим собой? Почему не выскажет опасений, терзающих сердца многих ланкастерцев?
— Эдуард! — Я встала с колен и в упор посмотрела на него. Я не случайно назвала его по имени. Этим я хотела показать ему, что он меня не запугал. — Откуда такая уверенность? У вас совершенно нет опыта сражений. У Йорка больше пушек. Они способны смести нашу армию с поля битвы.
— Победа будет за мной! Ничто меня не остановит. Господь не допустит моего поражения. — Он угрожающе навис надо мной. — Тебя подослал ко мне сам дьявол, чтобы ты подорвала мою уверенность в собственных силах. Или ты мысленно уже с сестрой и желаешь мне поражения?
— Нет, Эдуард! — воскликнула я. — Если бы я задумала предательство, то нашла бы способ отстать от армии еще во время перехода. И сейчас я уже была бы с Изабеллой.
Я поняла, что мне не удастся его убедить. Он был так уверен в своем превосходстве, что ничего не желал слышать.
— Когда мы увидимся снова, корона Англии будет у меня в руках. Ты желаешь мне победы?
— Я не могу желать вам поражения, милорд. — Это было все, на что я оказалась способна. — Храни вас Господь, Эдуард.
Неожиданно он склонился еще ниже и коснулся губами моей щеки. Эта лицемерная демонстрация привязанности застала меня врасплох. Полагаю, именно этого он и добивался. Борясь с отвращением, я постаралась не отшатнуться, но принц внушал мне такое омерзение, что я сделала непроизвольный шаг назад. Думаю, в моих поднятых на него глазах промелькнул страх, потому что я ощущала себя мышью в когтях коршуна. И Эдуард, подобно коршуну, в самом деле на меня напал. Стремительно подняв руку, он схватил меня за горло. Вначале это было едва ощутимое касание, быстро сменившееся пугающе сильным сдавливанием. Его глаза светились уже знакомой мне жаждой крови, и в этот момент он показался мне воплощением зла. Я вся напряглась и замерла. От кровоподтека на моей щеке давно не осталось и следа,
