Ребенок!
Все утро Лера неугомонно крутилась возле взрослых, носила папе домашний телефон, если тому звонили с поздравлениями. Сновала вокруг визажиста, приехавшего причесывать Луизу и накладывать ей торжественный макияж, восторженно разглядывала кисточки и тюбики. Тайком собиралась припудрить своих кукол…
Софья Тихоновна чувствовала себя неловко, но справиться с энергичным ребенком не могла. Игорь Николаевич – много работающий папа – принимал суету дочери как должное и на слова гувернантки «Простите, если мы вам мешаем» ответил просто:
– Ну что вы, Софья Тихоновна, все в порядке. Мне приятно видеть Леру такой радостной. И в этом есть ваша заслуга.
Насколько правдив был хозяин дома относительно скромных заслуг новой гувернантки, Софья Тихоновна так и не поняла. Вряд ли он мог быть так уж доволен тем, что две его близкие женщины не нашли общего языка, наверное – переживал.
Но внешне этого никак не показывал.
Он вообще казался замкнутым. И менее красивым, чем представляла Софья Тихоновна после рассказов Марьи о
А вот поди ж ты – прежняя жена из первого десятка российских невест, потенциальная супруга ужом влюбленным вьется…
Загадка.
Луиза перестала виться вокруг жениха, едва к дому подъехал лимузин Каплицкого.
Посмотрев в окно, нервно огладила ладонями ладно сидящее платье, поправила у зеркала прическу и очень мудро стала
Каплицкий приехал в дом погибшей дочери.
И вряд ли ему понравилась бы демонстрация чувств ее
Луиза как будто ушла в тень и улыбалась оттуда ненавязчиво и ласково: смотрела, как радуются встрече дед и внучка, слушала восторженный лепет Леры: «Деда, деда, а я уже взрослая, я уже буду с вами сидеть, а не за детским столиком! Я – аккуратная…»
Догадываясь, что вряд ли сейчас можно отлепить внучку от деда – да и, пожалуй, не нужно, тем более что Луиза сама с удовольствием примет на себя обязанности воспитателя,
Оглянулась на Луизу, та, заметив уход гувернантки, с благодарностью на секунду смежила веки. Поблагодарила за возможность выступить во всей красе…
В кабинете Игоря Николаевича на столе стоял ноутбук мадемуазель Шефиловой.
Еще вчера днем, гуляя по дому вместе с Валерией – на улице накрапывал дождь, – Софья Тихоновна попала в комнату невесты хозяина и тогда подумала: «Почему Луиза, в спальне-будуаре которой стоит удобный стол, за которым можно привольно расположиться вместе с портативным компьютером, работает в кабинете хозяина дома? Игорь Николаевич продолжает работать за тем же столом, это не совсем удобно…»
И на взгляд Софьи Тихоновны, не вполне прилично… В доме есть и другие кабинеты.
Потом поразмыслила и догадалась. Луиза Шефилова нарочно села за рабочий стол хозяина, она – столбила место. Показывая всем и каждому – я здесь надолго, я здесь хозяйка тоже. И работать буду там, где захочу, не там, где можно и удобно, а там, где нужно
(Или она так была влюблена в своего Игоря, что, дотрагиваясь до вещей в его кабинете, скучала меньше?..)
Софья Тихоновна быстро подошла к письменному столу, оглядела ноутбук – розовой флешки ни в нем, ни рядом не было.
Трясущимися пальцами, прислушиваясь, не раздадутся ли за дверью шаги, начала один за другим выдвигать ящики стола…
Быстрее, быстрее! Так, здесь бумаги. Ручки, карандаши, скрепки… Флешки, диски!
Но ни одной розовой. Где же, где
Дверная ручка кабинета начала медленно опускаться вниз… Дверь чуть раскрылась…
Софья Тихоновна почувствовала, как разрослось до невероятных размеров сердце, подпрыгнуло в груди огромным кожаным мячом, затрепетало, удушая, у горла… Перед глазами понеслись огромные огненные круги… Чем, чем гувернантка сможет оправдать свое присутствие в пустом хозяйском кабинете?!
– Да, Николай, – раздался из-за полуоткрытой двери голос Туманова. – Сейчас спущусь… Сотовый где-то оставил, кажется, в кабинете… А? Ну, по звони.
Софье Тихоновне показалось, что, если сейчас, где-то в этом кабинете раздастся трель хозяйского мобильника, у нее случится разрыв сердца. Она скончается прежде, чем наступит позор…
Секунды неслись и множились… Дверь медленно ползла назад…
Откуда-то издалека раздался голос телефона.
– Вот бестолочь, – обругал себя Туманов, – в комнате Луизы оставил!
Прилично-мелодично чавкнул язычок английского запора, Софья Тихоновна сползла на кожаное хозяйское кресло… Подушки скрипнули под ее легчайшим весом и словно бы ударили под зад!
«Разведчица» вскочила так быстро, что чуть не потеряла сознание от резкой перемены положения тела.
Бежать, бежать! Вон, прочь из этой комнаты!
Ковыляя на подламывающихся ногах, боясь и в самом деле лишиться чувств, Софья Тихоновна выбежала из кабинета, спиной закрыла дверь, прижалась к прохладному дереву…
Какой кошмар! Какой ужас!
«Прав, прав был Вадим – чудовищная авантюра.
Как я могла?! Как вообще вообразила, что – смогу!»
Снизу, с первого этажа неслись громкие радостные голоса.
Они выступали кошмарным диссонансом с ощущениями пенсионерки Маты Хари…
Из комнаты Луизы, не заметив гувернантки, вышел Игорь Николаевич, прошел к лестнице…
Софье Тихоновне показалось, что это испытание ударило по темечку последней каплей, болезненно отозвалось во всем теле. Вслед за Тумановым она прошла к перилам, глянула вниз: гостей и хозяев в холле уже не было, голоса неслись из гостиной…
И вдруг, не совсем понимая, что делает, повернула обратно к комнатам второго этажа.
Вот так бывает. Человек считает, что исчерпал ресурсы стойкости, но получается совсем наоборот. Омытые испугом нервы способны выдержать еще. Еще немного, зайти за предел, совершить невероятное…
Софья Тихоновна быстро прошла по коридору, шаги печатались под барабанную дробь упрямого сердца, ноги почти перестали дрожать…
Вчера Луиза была в просторном платье с глубокими карманами. (По рассказам Марьи, именно благодаря ее совету – Игорь Николаевич отдает предпочтение женщинам в юбках – невеста кардинально поменяла брючные наряды на платья.) И если флешка где-то и есть, то в первую очередь в одном из этих карманов.
Софья Тихоновна на секунду остановилась перед дверью в комнату Луизы, глубоко вздохнула – проклятые огненные круги опять плясали перед глазами! – и нажала на вычурную бронзовую ручку.
Платье цвета спелой вишни лежало на подлокотнике кресла.
«Гувернантка» подошла к нему, трясущимися пальцами обшарила карманы: в первом пусто, во втором – есть! Сверкающая перламутром розовая флешка ярчайшей бабочкой перескочила в кармашек
