– А где ты сейчас? Хочешь, я приеду?
– Нет, спасибо, у меня все в порядке. Иду ужинать в хорошей компании. До свидания, Вася.
Я отключила телефон. Повернулась к истомившейся от ожидания голодной – спасу нет! – Людмиле и сказала, растягивая в улыбке резиновые губы:
– Пойдем?
– Пойдем, – оживленно отозвалась девушка.
– Только, Люда… Не говори никому, пожалуйста, что я журналистка. Ладно?
– Почему? – Ресницы захлопали над голубыми радужками.
– Потому что теперь я никакая не журналистка. Я просто безработная.
– Ой, как нехорошо…
Кажется, если не принимать в расчет меня, сильнее всех из-за проваленного интервью огорчилась простодушная девушка с ласковым именем Мила.
На кухню мы попали, пройдя запутанным лабиринтом узких коридоров, спустившись по черной, людской лестнице. Доведись мне разыскивать камбуз самостоятельно, заплутала бы, как Фарада в волшебном институте, и в полночь уже кричала бы: «Люди, где вы, ау?!» Часть псевдозамка, предназначенная для рабочих помещений, напоминала о титанических размерах особняка только высотой потолков. Узкие, слабо освещенные коридоры казались ущельями, разрезавшими гору на дольки. В одном из коридорных ответвлений нам даже пришлось идти гуськом, чтобы не толкаться в стены плечами.
…На огромной, поистине замковой кухне уже вовсю поздравляли шеф-повара Лидию Ива новну. («У Лидочки Ивановны внучка родилась», – шепнула Людмила.) Первые тосты были произнесены до нашего прихода, новоявленная бабушка поздравлена, компания из восьми человек слушала невысокую худенькую брюнетку с раскрасневшимся лицом и широко распахнутыми карими глазами.
– Остановка просто всмятку! – возбужденно, стоя в центре камбуза, вещала девушка. – Кровищи-и-и-и – жуть! Константиновну «скорая» увезла, а бабу Веру, – рассказчица вздохнула со всхлипом, – на снегу оставили. Только пакетом прикрыли… Жуть! Меня потом полдня колбасило!
– О чем базар? – усаживая меня на свободное место в торце длинного стола, шепнула Мила, обращаясь к тому самому Саше, который принес мне чужую сумку.
– Ленка про аварию рассказывает, – так же тихо ответил тот. – Сегодня в поселке КамАЗ автобусную остановку смял. Двое погибших, трое ранено…
– Ого! – выдохнула Люда. – Шофер был пьяный?
– А кто знает? – пожал плечами парень. – Может, тормоза отказали, может, подрезал кто…
– …А баба Вера только полгода назад мужа схоронила, – продолжала говорливая брюнетка. – Она соседка по улице тети Маруси… была то есть соседкой, – поправилась, сделав скорбное лицо.
– Дом пустой остался? – словно между прочим, засовывая в рот маринованный огурчик, поинтересовался субтильный дядька в темном пиджаке и голубой рубашке с расстегнутым воротом.
– Ми-и-иша, – с укоризной протянула повариха.
– А что Миша? – вздернул плечи дядька. – Если дом освободился, а наследников нет…
– Без тебя разберутся, – отрезала Лидия Ивановна и, прекращая прения, обернулась ко мне: – Добрый вечер, тебя, кажется, Алисой зовут? – спросила мягко.
Вдоль длинного стола с двумя тарелками в руках носилась Людмила. Щедро накладывала закуски на две персоны одновременно и еще успевала разговаривать. За меня.
– Алиса уже институт закончила, на работу устроиться не может… Лидочка Ивановна, а где пирог с капустой?!
Кипучая энергия и фонтанирующая болтливость Люды спасли меня от расспросов. Я отщипнула кусочек хлеба и обошлась ответной улыбкой.
– Разуй глаза, – посоветовала повариха. —
Перед твоим носом стоит. И положи Алисе пюре!
И рыбы. И сядь, наконец! В глазах рябит, неугомонная!
За противоположным концом стола брюнетка Елена продолжала рассказ, придерживаясь повествовательного стиля Савелия Краморова из «Неуловимых» – «а вдоль дороги мертвые с косами стоят, и – тишина-а-а!». Дорожно-транспортное происшествие подарило ей массу впечатлений, и девушка никак не могла переключиться:
– А девчонка в серой шубке не наша. Не поселковая. Представь – лежит. Глаза открыты, как у куклы, ни единой царапинки, но – мертвая! Говорят – шею сломала. Я так плакала!
Расчетливо-смекалистый дядька Миша покосился на рассказчицу, крякнул и, со значением подняв наполненную рюмку, произнес:
– Ну, – пауза, дававшая возможность свидетельнице ДТП заткнуться, – выпьем за нашу дорогую хлопотунью Лидочку Ивановну…
Застолье пошло своим чередом. Я с плохо скрываемой жадностью налегала на разносолы, которые успевали в две руки подкладывать Людмила и Саша, сидящие по бокам. Угощение, приготовленное новоиспеченной бабушкой, заслуживало не похвалы, а песни. В домах, подобных псевдозамку, плохих поваров не держат. Я уминала явства с азартом изголодавшейся собачки и только что хвостиком умильно не вертела.
Тем временем народ перешел с восхвалений – заслуженных! – талантов бабушки Лиды к великосветским сплетням.
И я тут же пожалела, что не захватила на кухню диктофон. Народ, успевший поработать в иных местах и у иных звезд, рассуждал об их звездной жизни со знанием дела и фактов.
Материала набралось бы на десять с лишком статей и две полновесные книжонки! Народ упоминал знаменитые фамилии так легко, словно находился с ними в кровном родстве! Факты, неизвестные широкой общественности, обсуждались всуе, я чувствовала себя засланным казачком и только не рыдала от огорчения – ну кто же знал, что все это можно услышать на кухне! Да за четверть того, что я разнюхала на празднике поварихи, любой глянцевый журнал отдал бы половину площади любого номера!!!
Я даже про пирог забыла. Сидела, превратившись в слух, и старалась не упустить, не перепутать, расслышать.
Кухонное общество оказалось ценнейшим источником информации!
Но все хорошее имеет обыкновение быстро заканчиваться. Поток великосветских сплетен в кухонной интерпретации прервал широкоплечий рослый гражданин в приличном костюме. Гражданин занес на кухню большую коробку с розовым бантом, нахмурился, увидев дядю Мишу рядом с бутылкой, но все же улыбнулся:
– Поздравляю тебя, Лидочка. Дай Бог здоровья тебе и внучке.
– Шмаргун, – тихонько шепнула Людмила, – Георгий Анатольевич. Шеф охраны.
– Злой? – одними губами спросила я.
– Нет. Справедливый. Лидочка в него по уши. И Ленка. И даже Ворона. Кажется.
Охранник Саша мгновенно – и виновато – испарился с кухни, дядя Миша наполнил новому гостю рюмку, Шмаргун положил себе на тарелочку дольку докторской колбасы.
Демонстрация с колбасой не прошла незамеченной. Народ быстро смел с тарелок подвявшую закуску и рассосался по недрам замка шкодливыми тенями.
…За окнами, выходящими на задний двор, вовсю гуляла метель. Следы от шин упрятались под снег, под двери гаража намело сугробы, Людмила глянула на улицу и зябко повела плечами:
– И охота тебе в такую пургу на улицу тащиться? Оставайся до утра, завтра Сашка тебя в город отвезет…
Я обогнула замершую у окна девушку, вошла в комнату и вынула из шкафа чужую сумку.
Села на диван, поставила баул у ног и, дождавшись Люды, произнесла:
– Ты слышала, что рассказывала Лена? Об аварии на автобусной остановке…
– Ну, – кивнула горничная.
– Помнишь, она говорила о погибшей девушке в серой шубке?
– Ну… – все еще не понимая, к чему я веду, снова кивнула та.
– Я думаю, погибшая – и есть ваша пропавшая девушка, – тихо, глядя снизу вверх, закончила я.
Людмила так и села на кровать.
