Итоги
Миша, видимо, засек мою готовность восторгаться его женой со слезами на глазах и вновь перешел на «вы».
– Ну, что вы скажете, Аня, что мне оставалось делать?
– Наверное, предложить продать ребенка, – предположила я. – И что, Моника согласилась?
– Какая Моника?.. А… Дело не в этом. В момент, когда Наташка сказала эти слова, моя любовь к девушке с работы куда-то делась. Я пытался найти ее в глубинах своего порочного мозга, в образах холодной как лед секретарши, в своей черной душе… Нет! Ни следа, ни единого позыва, ни-че-го!
– Так что же вы сделали?
– На следующий день я пришел на работу и уволил ее, сказав, что мне не нужен ребенок и она вместе с ним.
– Лед растаял, Моника плакала?
– Нет, Аня, не угадали. Она абсолютно равнодушно собрала свои вещи и, вежливо попрощавшись, ушла, даже не обернулась ни разу.
– Вам не хотелось остановить ее?
– Что вы, я был несказанно счастлив. Я боготворю свою Наташку, мудрей-шу-ю, великодушней-шу-ю, красивей-шу-ю из женщин. Вот поэтому через несколько дней мы решили устроить эту самую свадьбу, теперь вы понимаете меня? – Миша уже давно сидел со мной в обнимку, дружески облокотившись на мое плечо, другая его рука контролировала положение стакана.
– Миша, вы рассказали мне такую историю, по которой смело можно писать книгу или снимать кино, даже полный метр.
– Бросьте, Аня, в жизни происходят такие истории, что кино отдыхает. Давайте за жен, за наших жен. Дай им бог!
Я охотно присоединилась, хотя жены у меня не было. Выпив эту дозу, я поняла, что все предыдущие были лишними. Еще одной бессонной ночи с демонтажем мне не выдержать.
– Я пойду, Миша, не обижайтесь, проверю, как у моих дела.
Михаил уже не слышал, Наташа возвращалась к нему, очевидно желая пригласить мужа на танец. Я очень деликатно, практически по-пластунски, уползла от стола.
История, которую только что поведал мне Миша, не выходила из головы. Я пыталась представить себе и благородную Наташу, залпом выпивающую полстакана виски, – при этом больше всего меня волновал вопрос, не обвисло ли ее лицо, – и белоснежную секретаршу, которая была либо дауном, либо грамотным стратегом, и меня самое на месте каждой из них. Фантазия моя и без алкоголя была неуправляемой, а после трех бокалов шампанского воображаемые мною картинки превратились в пыточную комнату испанских инквизиторов. Я переживала эмоции участников событий. Можно сказать, что у меня наступило что-то типа раздвоения личности. Честно говоря, я бы не рискнула описывать состояние раздвоения, если бы не попробовала два раза в жизни курить марихуану. В первый раз у меня возник истерический приступ хохота минут на двадцать. Во второй, затянувшись коричневой самокруткой Сержа, я физически ощутила, как моя душа вылетела из оболочки и беспристрастно наблюдала за происходящими событиями со стороны. Почти такое же чувство я испытывала сейчас. С той лишь разницей, что я поочередно забиралась внутрь каждого персонажа и переживала за него. После этого я как бы отдалилась от них и попыталась систематизировать полученную информацию. Очевидно, такова реакция моего организма на сверхдорогое шампанское. Выводы получились такими:
Наташа
Ей абсолютно все равно, любит Миша Монику или еще кого-нибудь. Наташу заботит ее собственное благополучие, не волнует количество детей, она готова принять десять и более внебрачных наследников, если ее собственные преференции не будут при этом ограничены.
Миша
Модный еврейский папа тонкой душевной организации, который искренне переживает за ненароком нанесенные обиды. Хотя наносит их постоянно, наивно верит, что никто об этом не узнает.
Моника
Неопределенного устремления существо, которое, похоже, поставило жирный знак равенства между подстольным минетом и любовью. Эта дама вполне соответствовала категории Easy access.
Easy access[1]
