Панихида
На панихиде Надя была в черных очках и не проронила ни слезинки, ни слова; друзья Костика сочувственно смотрели на нее. Их лица действительно выражали скорбь и сочувствие. Я стояла рядом и вспоминала, что написано в рекомендациях по ритуальным обрядам в моей золотой книге: «У края могилы кто-либо из близких покойного должен произнести слова о важных вехах его жизни, заслугах и, если таковые есть, – подвигах». Последний подвиг Костяна, видимо, отбил охоту говорить о прежних заслугах, – все деликатно молчали.
…Через две недели Надюшка позвонила мне и заявила, что хочет работать, сидеть дома нет никаких сил… Так Надежда стала моей главной помощницей и правой рукой в дизайнерской конторе, а далее в агентстве НМА, если вы помните, – Happy Marriage Agency. А пару месяцев спустя, на свадьбе господина Шопенгауэра, при исполнении служебных обязанностей моя близкая подруга и мать троих детей Надежда Герман целовалась взасос с человеком, которого я поставила бы последним в очереди за Надиным поцелуем, больше того, я предложила бы ему очередь в листе ожидания. Если бы он подошел ко мне на улице и спросил, как ему добиться расположения вон той высокой блондинки с короткой стрижкой, я посоветовала бы дождаться новолуния, загадать желание и купить шелковые подушки, чтобы было приятно смотреть во сне очередную сексуальную фантазию.
Шелковые сны
Если честно, мне все надоело. К концу свадьбы Миши Шопенгауэра я почувствовала дикую усталость, больше всего мне хотелось оказаться дома в теплой ванне, а потом в прохладной шелковой постельке. Есть некоторые вещи в жизни, попробовав которые один раз, ты вносишь в свой life-schedule и не можешь без них обойтись всю жизнь.
В частности, банальные шелковые простыни, которые всегда ассоциировались у меня с мещанским укладом жизни, вошли в нее раз и навсегда после той самой ночи, когда мой бывший муж Серж не поздравил меня с днем рождения.
К тому времени мы были женаты уже три года. Сейчас мне кажется, что три года с Сержем – это огромный срок, тогда я думала, что мы познакомились только вчера. Да, я строптивая жена, да, у меня необыкновенное самомнение, но базируется оно на том, что я действительно умею все и хочу научиться еще большему. А Серж с его непонятным background и тягой подмять под себя все цивилизованное человечество всегда пытался доказать мне мою несостоятельность. Проблема была только в том, что мы любили друг друга. Называйте это как хотите, но большей страсти в жизни ни у меня, ни у него не было. Иногда мы даже дрались – не по-смешному, с кулачками, затрещинами и шишками, – наши драки составили бы неплохой архив семейных неурядиц, которые могут быть урегулированы при помощи кухонного ножа, пресса для бумаг, бутылки шампанского, использованной не по прямому назначению, и так далее. Все эти мелкие разногласия разрешались между простынями. Нам было очень хорошо в постели.
В день моего двадцатисемилетия Сережа, проснувшись, поцеловал меня в щечку и сказал:
– Любовь моя, высыпайся, вечером встретимся в Gaudi, я тебе позвоню.
– До вечера, сладкий мой, – пробормотала я. К тому времени у нас сложилась традиция: чтобы получить подарок, мне нужно было засунуть руку под подушку. Там я находила часики, колечки, кредитки и прочие приятные вещи, которые помогали пережить моральную травму еще одного прожитого года жизни