Но девушка так и не появилась. Точнее, скрываться она не пыталась: жила все в том же номере. Однако об отсутствии матери она никого не спрашивала. Поначалу Макс нашел подобное поведение очень подозрительным: уж не доченька ли отомстила мамаше за «критику»? Но позже бармен, общавшийся с девушкой, сообщил, что Алевтина поссорилась с дочерью и пригрозила, что переедет в другие апартаменты. Именно поэтому, видимо, Валерия до сих пор и считает, что ничего страшного не произошло.
Конечно, она не могла не заметить, что все вещи лежат на местах, а мать нигде не появляется. Так ведь лайнер-то большой! Общается с кем-то, и все дела…
Макс даже пожалел о том, что пока у него нет возможности поговорить с Валерией. Может, она заметила что-то подозрительное и помогла бы им разобраться во всем этом! А если нет… Тогда он лишь напрасно сообщит ей закрытую информацию. Она ведь наверняка скандалить примется!
Так, а ведь уже почти полдень… Пора!
Он захлопнул дверь в кабинет и дождался, пока щелкнет замок. После недавних событий это вошло у него в привычку. Не хватало только в один прекрасный момент обнаружить в своем кресле какого-то психа!
Путь до лазарета уже давно запомнился. Коридор, лифт, еще коридор, дальше – несколько просторных кают, оформленных в белом цвете. Только одна из них была занята…
Алевтина, с отмытым от обилия косметики лицом и избавленная от нелепых нарядов, которые сменила больничная рубашка, казалась даже элегантнее… насколько это вообще уместно в больнице! Ее шея была замотана бинтами. Рядом с кроватью стояла капельница.
Встретили Макса медсестры, но и старший врач, мужчина лет шестидесяти, с которым Рощин был знаком лишь поверхностно, не заставил себя долго ждать.
– Как у нее дела? – поинтересовался Макс.
– Жить будет. Пришлось провести небольшую операцию, но акцент надо сделать именно на слове «небольшую». Вся проблема заключалась в том, что я не мог понять – что с ней не так? А когда понял, все прошло быстро и несложно. Сейчас я ей даю снотворное, чтобы снять сильную боль, а нас это оберегает от скандалов. В принципе она вполне может сама себя обслуживать. Нам очень повезло, что у этой мадам крепкое здоровье!
– Не только здоровье… Так что именно с ней случилось?
– Идемте, я покажу вам. Я же говорил, что такое лучше один раз увидеть, чем десять раз слушать описания.
Кабинетик у врача был совсем маленький, лишенный окон. Места там хватало ровно для двух человек, третьему пришлось бы оставаться в проходе. Врач, судя по обстановке, отнюдь не рвался проводить все свое время в этой консервной банке. Большую часть пространства занимали нагромождения бумаг, лекарств и мелкой медицинской аппаратуры.
Среди этого хаоса врач с поразительной быстротой нашел небольшую стеклянную банку. В ней лежало что-то маленькое, блестящее, но рассмотреть эту штучку было очень сложно – оно словно сливалось со стенками банки.
– Ну, и как вам это? – врач явно ожидал эмоциональной реакции.
– Никак. Я не понимаю, что это такое.
– А, сейчас! Не сообразил я…
Он взял со стола какую-то темную папку и поставил банку на нее. Как только появился фон, предмет обрел более четкие очертания. Им оказался многогранный кристаллик размером с горошину.
– И?.. – Макс все еще ничего не понимал.
– Это то, что порезало ей горло. Послушайте… Я не судмедэксперт. У меня большой врачебный стаж, и опыт тоже, и это позволяет мне строить определенные предположения. Но я не претендую на истину в последней инстанции! Я вам авторитетно заявляю: на сегодняшний день я не в состоянии точно сказать, что именно произошло с этой женщиной.
– А предположить можете хотя бы? – устало осведомился Макс.
– Предположить – могу. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать это, кое с кем поговорить… Мне сказали, что в гостиной, там, откуда тянулся кровавый след, нашли стакан со льдом и остатками виски. Позже сотрудники бара подтвердили, что госпожа Волконская действительно сделала такой заказ. Так вот… то, что вы видите, – это очень дорогой вид хрусталя. Он не настолько прозрачен, как бриллиант, разумеется! Но когда речь идет о льде, этого и не нужно. Кубики сами по себе создают неровный фон в бокале. Проще говоря, такие вот кристаллики в стакане не будут видны. А за счет температуры и вкуса напитка в первую минуту после глотка лед сыграет роль обезболивающего. Гортань на короткий промежуток времени утратит обычную чувствительность, поэтому можно успеть сделать не один опасный глоток, а два или даже три. Из горла госпожи Волконской я удалил семь таких кристаллов! Думаю, если бы стакан тщательно осмотрели, там бы нашли еще несколько штук – сомневаюсь, что она выпила напиток до дна. Она и не смогла бы! В определенный момент обезболивающий эффект льда закончился. Острыми гранями хрусталь причинил серьезные повреждения ее гортани.
– Но… ведь ей удалось выжить!
– Я вас умоляю! Вы думаете, от этого умирают?
Макс уже не в первый раз отмечал у врачей такую привычку: задать какой-нибудь вопрос с подвохом – и ждать, что ответ на него известен всему миру.
– Думаю, что от «этого» никто не обрадовался бы. Послушайте, сейчас на лайнере творится черт-те что, поэтому, боюсь, с угадыванием у меня туговато. Объясните – максимально просто.
– Скажем так, я больше чем уверен, что хрусталь в виски оказался не случайно. Семь штук – какая уж тут случайность! А может, даже и больше их там было! И тот, кто сделал это, вполне мог рассчитывать, что она скончается. Далеко в горло кристаллы не продвинулись бы. Именно за счет своих острых краев они не проскользнули бы в пищевод, а застряли бы в горле. Подобные повреждения не несут реальной угрозы смерти организму человека. Но! Во-первых, гортань – очень чувствительная зона, и такая травма сопровождается сильными болевыми ощущениями. Если бы у нашей пациентки было слабое сердце, ей бы этого вполне хватило, чтобы отправиться на тот свет. К тому же при наличии сильного болевого шока пострадавший практически беспомощен, а кровь-то из раны льется прямо в горло. Отсюда угроза захлебнуться. И, наконец, потеря крови. Это наименее вероятный вариант, но и он вполне возможен. Госпожу Волконскую обнаружили достаточно рано, думаю, не прошло и часа после получения ею этой травмы. Именно благодаря этому она сейчас в более или менее стабильном состоянии и ее жизни ничто не угрожает. Тем не менее меня тревожит сам факт этого чудовищного покушения!
– Да уж, меня тоже! А вы уверены, что это было именно покушение? – Макс с надеждой посмотрел на врача. – Может быть, несчастный случай?
– Нет! Я же говорю – это не осколки, скажем, стакана, это дорогой хрусталь! Судя по форме кристаллов, это некие специально подготовленные штуковины… Какова вероятность, что ограненные кристаллы попали бы в ее напиток случайно?
При всем своем оптимизме Макс был вынужден признать, что никаких шансов на подобный вариант нет. Кто-то заранее подготовился ко всему: выбрал Волконскую в качестве жертвы… или она стала ею случайно? Никто ведь не мог заранее предположить, что именно в этот день она закажет виски со льдом в свой номер! Возможно, напиток был ловушкой без конкретного адресата?..
А что, если хрусталь бросили в ведро со льдом?! Сколько же у них скоро тогда будет пострадавших?! Проклятье, этим надо немедленно заняться! Хотя… ведь уже все само собой разрешилось. После произошедшего с Волконской несчастья не было ни одного подобного случая.
Получается, именно ей так не повезло.
Макс совсем не хотел в этом ужасе разбираться. Он – бизнесмен, а не детектив! Но больше-то некому!
– Вы помните, о чем мы вас просили?
– Помню, – кивнул врач. – Никому не говорить о том, что случилось с госпожой Волконской, и не пускать сюда посторонних. Должен ли я заявить, что мне не нравятся подобные меры?
– Как вам будет угодно. Потому что мне они тоже не нравятся!
Рощин не возразил бы ни слова против того, чтобы они в срочном порядке вернулись в Европу,
