Все это Жин-Жин попыталась объяснить Андрею, хотя контролировать свою речь было ей сложновато – случившееся все еще давало о себе знать дрожью в голосе. Он выслушал ее, но согласиться с ее мнением вовсе не спешил.
– Если все действительно так, он бы убил Аллу, – заметил Андрей.
– Ты знаешь, он и так отнюдь не задушевную беседу с ней вел! Он ее к стенке прижал, а потом я его отвлекла… Что вот было бы, если бы я не появилась? Что бы он делал?
– Тут не угадаешь, но мог и убить ее, – кивнул Андрей. – Если это так, то все сходится. Обе жертвы – молодые блондинки, как, собственно, и Алла… Ни на кого другого он не нападал. Хотя тут большая часть женщин – блондинки… Поэтому все весьма условно.
– Я хочу на берег! – всхлипнула Жин-Жин. – Все же так хорошо шло! Почему надо было появиться какому-то уроду и все испортить?!
– Не знаю, Жень. Уроды всегда появляются тогда, когда их меньше всего ждут. Но… будем оптимистами, разве это не твоя любимая стратегия?
– Ну и где же здесь повод для оптимизма?
– Девяносто процентов вероятности, что за всем этим стоит наш свихнувшийся герой-любовник, – объяснил Андрей. – А когда ты знаешь, с кем имеешь дело, уже не так страшно!
Глава 15
– Шито белыми нитками! – объявила Агния, когда Андрей и Жин-Жин изложили ей свою теорию.
– Почему это? – задала вполне предсказуемый вопрос модель.
О, это можно было бы долго объяснять! Агния понимала, что строить теорию гораздо сложнее, чем придираться к уже выдвинутой версии. Но ведь это не игра, где можно поддаться! Им нужны ответы, а не придуманная ими же история!
Версия со свихнувшимся Игнатенко еще подходила как-то к обстоятельствам убийства Ларисы. Бедную женщину чуть ли не растерзали, вполне допустимо, что это – дело рук новоиспеченного женоненавистника. Но убийство Веры – гораздо более «спокойное» и «холодное». Тот, кто это сотворил, сделал все, чтобы перевести стрелки на Дениса. Да и розы, вонзенные в глаза… это-то зачем?
Жин-Жин обрисовала Игнатенко чуть ли не как животное. По ее версии, он даже на человеческую речь в тот момент не был способен! Не сходится, причем слишком очевидно не стыкуется.
Хотя… кто их знает, этих психов? Может, у него приступы ярости сменяются эдаким воплощением Ганнибала Лектора, которого даже все прочие маньяки боятся?
«Ага, как же, – напомнил о себе привычный скептицизм. – Просто не бывший опер этот Кирилл, а некий вселенский злой гений!»
Да и потом, в версию ребят никак не вписывается самоубийство Констанции – если оно вообще хоть как-то связано с другими смертями…
О том, что именно с ней произошло, Агнии удалось разузнать с помощью Даниила, да и то не сразу. С ней бы Рощин откровенничать не стал, а вот со старым приятелем – другое дело. Тем более с таким приятелем, от которого и посторонним-то тяжело что-то скрыть. Вербицкий побеседовал и с Максом и – чуть позже – с охранниками, оказавшимися в его номере в числе первых.
Констанция утопилась в ванной – не утонула, как логично было бы предположить, и не была кем-то утоплена. Перед смертью она надела лучшее свое платье, поэтому случайная смерть исключалась: никто в вечернем наряде в джакузи просто так не прыгает. Врач не нашел на ее теле никаких повреждений, да и предсмертная записка была написана ее почерком.
Макс не сомневался, что у нее не имелось ни единой причины для суицида. Похоже, он был просто раздавлен случившимся, наложившимся на все остальные круизные неприятности. Агния знала, что в последнее время Констанции было не так уж весело жить, как это могло показаться. Но обрывать собственную жизнь из-за этого?! Когда все в целом идет хорошо, просто возникает ощущение, что муж тебя не любит. Так проще ведь от мужа уйти!
Хотя… Чужая душа – потемки, туда и с фонариком-то бесполезно соваться. Возможно, для Констанции все эти мелочи были глобальной, неразрешимой проблемой.
Вот только утром Агния услышала об одной важной детали, несколько менявшей картину… В главном ресторане девушка ненадолго подошла к бару – чтобы получить кофе быстрее, чем через заказ официанту. Ожидая, пока его приготовят, она случайно услышала разговор двух главных инвесторов.
По именам она этих людей не знала, но видела их на церемонии отплытия, а потом и на лайнере встречала. Макс среди них был самым молодым, остальным уже глубоко за пятьдесят стукнуло. Они были не очень общительными – может, намеренно дистанцировались от гостей круиза, а может, они и по сути такие. Вот и теперь – они отнюдь не собирались откровенничать с Агнией, но и не ожидали элементарного подслушивания с ее стороны. А вот и напрасно!
Оставалось только решить, как передать эти сведения Даниилу. Он точно не будет рад! А ссориться с ним из-за чужих проблем не хочется…
Ее сомнения недолго укрывались от орлиного взора Вербицкого.
– Ты думаешь о чем-то неприятном, – прокомментировал он ее задумчивость. – Когда ты не можешь решиться на что-то, считая это «что-то» делом неприятным, ты опускаешь глаза, но смотришь не в одну точку, а по сторонам поглядываешь.
Он говорит это серьезно?! Ничего такого Агния за собою не замечала, да и вообще, не очень-то приятно, когда тебя анализируют!
– Ты будешь отнюдь не в восторге.
– Я и так не в восторге.
– В общем… – девушка попыталась найти наиболее вежливый путь сказать это вслух, но это плохо получалось. – Насколько хорошо ты знаешь Макса?
– Я тебе уже говорил: меньше года совместного обучения в колледже, пара телефонных разговоров и пребывание здесь, на корабле. Мягко сказать, не очень хорошо я его знаю. Но если ты подозреваешь его в убийстве, то я не вижу причин для таких мыслей. Он на жену половину своего бизнеса оформил – явно планировал, что она долго будет рядом с ним!
На первый взгляд, причин для подозрения и правда нет. Макс жену не любил, но и негативных эмоций по отношению к ней не испытывал. Он ей доверял и разводиться не собирался. А тут вдруг – убийство!
Но…
– Она ему изменяла, – сказала Агния. – То есть собиралась изменить, но не успела… а может, и успела, теперь уже спросить-то не у кого!
– Ты-то откуда знаешь? – удивился Даниил.
– Видела… Потом я поговорила с ней… Она сказала, что хочет Максу изменить, что в семье у них – бардак.
– Допустим, – кивнул адвокат. – Но в половине семей сейчас бардак, кем бы эти люди ни были и где бы ни жили. В богатых семьях этот бардак достигает катастрофических масштабов. Ты не задумывалась о том, почему и Дениса, и Веру – в ее довольно-таки юном возрасте – нельзя было бы назвать вполне нормальными? А клептоманку эту, Валерию?.. Ощущение больших денег дает чувство свободы, к которой часто добавляется давление властных родителей. Констанция тоже выросла не в подворотне, и я готов предположить, что она вплоть до весьма солидного возраста ждала принца, а получила Макса.
– Ну да, – подтвердила Агния. – Она и сама о чем-то таком о принцах и упоминала…
– Пожалуйста: типичные мечты девочки, выросшей в тепличных условиях. А Макс – разгильдяй. Он не черствый и не жестокий человек, просто он не способен совершать действия, в которых не видит смысла. А это автоматически исключает: чтение стихов, прогулки под луной и усыпание постели розовыми лепестками. А еще – убийство своей жены! Не смотри на чувства: не думаю, что он настолько ревнив, чтобы решиться убить. Если бы жена ему действительно изменила, он бы не стал этого терпеть, и это факт. Но он бы просто «организовал» грамотный бракоразводный процесс, скорее всего, обратился бы за помощью ко мне. А так он теряет деньги…
Вот и настал момент для подробностей, подслушанных ею в ресторане.
– Он ничего не теряет, Дани. Он как раз приобретает деньги!
– То есть?!
