– Лучше завтра утром.
– Как скажете, – с немалым облегчением кивнула невестка. – Пока, мой родной! Не скучай, я завтра вернусь.
– Пока-пока, – помахал ладонью Кай и повернулся к матери: – Хотет кушат! Мням!
– Да, сейчас принесут обед. Но сначала выпей свои таблетки.
Грета вытащила из пакета коробочку с надписью «день» и вытряхнула на стол несколько капсул и таблеток. Налила в стакан воды и протянула сыну:
– Вот, запить. И аккуратно, не подавись.
Да пожалуйста! Заодно и потренируемся чуток.
Кай стал спиной к фискальным глазкам видеокамер, сгреб таблетки в карман и начал пить воду из стакана.
А Грета с улыбкой наблюдала за сыном, видя, как он старательно проглатывает все лекарства.
Глава 19
Мда. Судя по всему, крошка Бру и ее подручные вовсе не забыли закрыть экранирующим материалом санузел, они искренне считали кафель надежной защитой! Потому что и ванная комната, отделанная мерцающей плиткой насыщенного малахитового оттенка, тоже осталась нетронутой.
Вот ведь кретины, а? Они что, плохо усвоили школьную программу? С чего они взяли, что керамика способна экранировать ментальные волны? И вообще какие-либо волны? Или никогда не пробовали звонить, к примеру, по мобильному телефону из какого-нибудь ресторанного туалета либо из места общественного пользования аэропорта?
Кстати, могли не звонить, поскольку в большинстве своем обитатели подземелья старались как можно меньше бывать на поверхности, среди людей. Только по необходимости. Это он, Кай, с удовольствием мотался в Альпы, выполняя разнообразные поручения Президиума.
Впрочем, какая, собственно, разница, почему ванная и туалет остались нетронутыми? Главное – он сможет попытаться дотянуться до сына. Один он, конечно, не сможет, слишком далеко, но Михаэль уже давно научился «слышать» папу на расстоянии и всегда первым встречал его у ворот, прыгая от нетерпения.
И Кай тоже чувствовал тот момент, когда сын «подключался». Сияющий радужный шарик – сознание Помпошки – с размаху влетал в его разум и начинал прыгать там упругим мячиком, фонтанируя восторгом. Мысли Михаэль пока передавать не научился, а вот эмоции свои, чувства – сколько угодно.
Так что есть шанс, что он сможет дотянуться до ищущего его сына (если малыш, конечно, не забыл о нем и не перестал искать, ведь два месяца в его возрасте – это очень много) и успокоить ребенка – папа никуда не исчез, он скоро придет!
Монотонное гудение, смысл которого не доходил до сознания Кая в связи с блокировкой этого самого смысла, прервалось недовольным окриком:
– Кай! Ты опять отвлекся! Повтори, что я тебе сейчас сказала!
– Каник! – Кай ткнул пальцем в сверкающий хромом смеситель и восторженно продолжил: – Похож! Тока у меня…
– Хватит! – Грета больше не сдерживала раздражение, оно прорвалось довольно увесистым подзатыльником.
– Ай! – вякнул Кай, схватившись ладонями за голову. – Бойна! Вава! У меня там вава! Она боли всида, а ты бьеся!
– Черт, совсем забыла! – Мгновенно побледневшая до синевы женщина испуганно прижала ладонь ко рту. – Вот идиотка! Дай осмотрю шов.
– Нет! – Кай шлепнулся на пол, свернулся клубочком и закрыл руками голову. – Иди! Ты пахая! Мне боит! Иди!
– Сыночек, ну прости меня, пожалуйста! Я больше никогда не трону твою голову, прости! Дай осмотреть, а то придется доктора Крауха звать, и он сделает тебе укол!
– Нет! Дотор нет! Лана, мотри. – И он убрал руки.
Твердые жесткие пальцы, в которых не было ни следа нежности, пару минут ощупывали и крутили из стороны в сторону его голову, словно Грета не швы осматривала, а арбуз на рынке выбирала.
Наконец она облегченно выдохнула:
– Кажется, все в порядке. Но впредь научись слушать, когда тебе что-то объясняют, а не отвлекаться на краники, озабоченный ты мой!
– Бочены? Как это? – Аж закосил от любопытства «малышок».
– Потом объясню. А теперь запоминай, как пользоваться этой штукой, я повторю. – Мать указала на душевую кабину, больше похожую на рубку космического корабля из-за обилия кнопок и регуляторов.
– Я знат! Мне мылся у дотор, я знат!
– Тебя мыл Краух? – нахмурилась Грета.
– Нет! Сам! Я сам! Там, – он ткнул пальцем в душевую насадку, – дождик! Мне нравит! Я любит мыть!
– Это я знаю, ты всегда был очень чистоплотным, – улыбнулась мать. – Но у доктора Крауха обычный душ, а здесь – самый современный, и тебе надо…
– Я знат! Я слышат! Ты говорит!
– Разве? – смутилась Грета. – Ты слушал меня сейчас?
– Да.
– Но мне показалось, что ты… Ладно, давай-ка проверим. Для чего вот эта штучка?
Мать минут десять гоняла его по теории пользования душевой кабиной и джакузи и только потом разрешила приступить к практике:
– Ну что же, ты молодец! Теперь пора мыться и ложиться спать. Сегодня был трудный день, мы все устали, так что надо лечь пораньше. Раздевайся.
Она что, собирается торчать здесь, пока «малыш» будет мыться? Ну уж нет! Мало того, что Грета провела в его квартире полдня, вынося и без того измученный мозг своими наставлениями, так маменька еще и выкупать сынишку решила?
В последний раз это было… А фиг его знает, когда это было, Кай вообще не помнит в своем детстве маму. Может, неразумным младенцем она его и купала, но сейчас мальчонке, на минуточку, тридцатник давно уже стукнул, и раздеваться в присутствии кого бы то ни было он не намерен.
Ну, если только рядом с большеглазым олененком по имени Виктория…
Совершенно неуместная сейчас фривольная мыслишка ужом проскользнула в сознание и немедленно начала разрастаться до полноценного короткометражного (нетушки, вовсе и не короткометражный, а нормальный такой полнометражный) фильма, в котором главными действующими лицами были он и Вика.
На что ренегат и оппортунист, то есть его собственное тело, отреагировало мгновенно.
Будь на нем плотные джинсы, реакцию удалось бы скрыть, но Кай дома предпочитал ходить в трикотажных спортивных брюках (не трениках с пузырями на коленях, а именно брюках, причем брендовых) и майке поло.
Ни то ни другое спрятать выходки тела не смогло.
А что должен делать недоумок в такой ситуации? Проигнорировать ощущения он не может, это было бы странно. Значит, игнор отменяется.
– Мотри! Каник! Я говорит – похож!
Стыдно, конечно, но зато помогло избежать материнского надзора во время помывки – Грета смущенно отвела взгляд и пробормотала:
– Знаешь, сынок, я, пожалуй, пойду. Ты, думаю, и сам прекрасно справишься с купанием. Только не очень брызгайся, хорошо?
– Да!
Он хотел было радостно подпрыгнуть, но это было бы уже слишком большим испытанием для материнской психики, даже для эмоционально инвалидной психики Греты.
«Танцующие Эвридики», ага. Эвридик.
Мать развернулась и почти бегом направилась к входной двери. Торопливо набрала код и, как только
