Генрик, Ипполит и Тадеуш Зарембы, Генрик Шибинский, Эдвард Савицкий, Курт, а также партизаны Сова и Палант. Шли быстро, то и дело прислушиваясь к ночным звукам. С большой осторожностью обходили занятые воинскими частями районы, расположенные в лесах между деревнями Плочично и Дубово. Была уже полночь, когда около деревни Кежек они вышли на опушку леса. Обогнув аэродром Дубово-Паперня, пересекли шоссе, железнодорожную линию Сувалки — Олецко и осторожно приблизились к реке Чарна Ханьча. За ней уже видны были тихие и тёмные Сувалки.
Савицкий и Курт в эсэсовских мундирах шли впереди. Больница находилась недалеко от реки. Единственный безопасный подход был с западной стороны. Поочерёдно партизаны перелезли через забор, пробрались на больничный двор и заняли намеченные посты.
Шибинский и Сова подползли к главному входу. В нескольких метрах от них, за забором, ходил часовой. Держа наготове автоматы, они не отрывали от него глаз. Из караульного помещения, где находились эсэсовцы, доносился шум разговоров.
Савицкий и Курт подошли к больничной двери и позвонили. Послышались шаги. Вначале спросили, кто там. Когда они ответили по-немецки, что это инспекция, ключ заскрежетал в замке, дверь открылась. Фуражки с черепом, мундиры войск СС и оружие не требовали объяснения. Оба вошли в больницу, и за ними — командир группы Заремба. Операция происходила молниеносно.
Перерезан провод телефона, быстро нашлись ключи от изолятора. Заремба пожал руку Леокадии Милек, которая в это время дежурила.
Генрик не спал. Этой ночью, как бы предчувствуя свободу, он жадно ловил любой шоpox за окном и внутри больницы. Когда в коридоре раздались шаги множества людей он вскочил, волнение сжало горло.
Гестапо или свои?…
Глазами впился в дверь. Кто-то неловко возился с замком. Мурашки пробежали по спине, когда в дверях появились эсэсовские мундиры. Но когда вслед за ними он увидел изображение орла на конфедератке партизана, огромная радость охватила узника. Без слов, дрожащими руками он поспешно натянул принесённую одежду. Ему помогали, поскольку времени было мало.
Больничный персонал заперли в изоляторе. Генрика взяли под руки. Ноги у него подкашивались, он буквально повис на шее Шибинского. Своим освобождением он был обязан именно ему.
Слышно было, как перед помещением эсэсовцев происходила смена часовых. Стоявший у главного входа солдат докладывал разводящему, что за время несения службы никаких происшествий не было.
Группа партизан успешно переправилась через речку, обошла Сувалки и, несмотря на то что Генрика приходилось нести, под утро уже была далеко в глубине Августовской пущи. После длительного отдыха ночью они добрались до партизанского лагеря.
Гестапо и жандармерия, получив утром донесение о похищении заключённого, разъярились, как звери. Персонал больницы в своих рассказах во много раз преувеличил число партизан, принимавших участив в нападении на больницу. Народная молва придала этому событию небывалую известность. Это поднимало моральный дух людей.
С больницей в Сувалках, откуда был похищен Генрик, связана ещё одна история. В партизанском отряде Романа были два брата Зарембы из деревни Новинка Августовского понята. Узнав об этом, гестапо ворвалось в деревню и арестовало их родителей. Младший сын Тадеуш, активный партизанский связной, после ареста родителей продолжал скрываться в своей деревне.
Осенью 1943 года он совершенно случайно наткнулся на жандармский патруль, бросился бежать, был ранен в голову и схвачен жандармами. В тяжёлом состоянии ого отвезли в Сувалки и поместили в больницу. После сложной операции парень быстро выздоравливал, окружённый заботливым уходом доктора Ясевича и больничных медсестёр. О том, что он попал в лапы гестапо, узнали в партизанском отряде. Все отдавали себе отчёт в том, что схваченный знает много, а гестапо умеет соответствующими методами добиваться признания.
После проведения разведки командир отряда Роман решил вырвать своего связного из рук немцев. На рискованную операцию он пошёл сам с девятью добровольцами. Среди них был также Генрик Шибинский. За ночь группа добралась до лесной сторожки Паперня, где лесничий предоставил партизанам убежище. В следующую ночь смельчаки сумели пробраться на больничный двор. Роман с тремя партизанами проникли внутрь больницы, сильно напугали медицинский персонал и, перерезав телефонную связь, увели Тадеуша Зарембу. Подвиг группы Романа тогда наделал много шуму, а похищение Генрика из той же самой больницы ещё больше усилило славу народных мстителей.
16
Партизанский лагерь Романа расположился невдалеке от деревни Щепки. Лесной воздух, лекарства и лечебные травы, а прежде всего пожалуй, то, что он был среди своих, возвращали Генрику силы и здоровье. Спустя несколько дней в лагерь пришёл приказ о передислокации.
Со всех сторон Августовской пущи партизанские отряды стягивались к лесному урочищу, расположенному за деревней Грушки. Здесь ещё в 1863 году действовали польские повстанцы. В недоступных болотах, недалеко от деревни Грушки, стоял советский партизанский отряд под командованием майора Орлова.
На место сосредоточения прибыли партизанские отряды Конвы, Жвирко, Лесного, Житневского и Романа, действовавшие на сувалкской земле. Здесь должен был обсуждаться план операции «Буря». В лесных дебрях было много партизан. Встречались знакомые, рассказывали друг другу различные боевые эпизоды. Генрик направился в лагерь отряда Жвирко и нашёл своих братьев, которые ничего не знали о его судьбе и были убеждены, что он давно погиб. Известие о спасении Генрика быстро дошло и до его отца.
В это время произошёл трагический по своим последствиям случай, который чуть не привёл к братоубийству.
От имени высшего командования Армии Крайовой на место сосредоточения партизан прибыл инспектор Богатерович, по кличке Земста. Это был старый офицер буржуазной Польши, служивший до 1939 года в 5-м уланском полку в Остроленке. Земста пытался ввести в отрядах солдатскую муштру. Инициатива в принципе, может быть, была и правильной, но в существовавших условиях неисполнимой — прежде всего из-за постоянной нехватки различного снаряжения и продовольствия. Отряды, особенно сосредоточенные в болотистой местности, испытывали голод. Авитаминоз, цинга и другие болезни ослабляли ряды партизан, вынужденных в соответствии с приказом бездействовать. Строго запрещалось выходить за пределы сосредоточения и предпринимать какие бы то ни было боевые акции против оккупантов. Обнаглевшие гитлеровцы усиливали и без того жестокий террор среди населения, судьба которого полностью находилась в их руках.
Командиром одного из партизанских соединений был Франтишек Гаворовский, по кличке Лесной. Неожиданно он получил сообщение, что жандармы арестовали его жену вместе с семьёй, но есть шансы на их спасение. Гаворовский обратился вначале к инспектору Земств, а затем в штаб округа с просьбой разрешить ему совершить со своим отрядом налёт и спасти жену. Земста категорически запретил эту операцию, мотивируя отказ соображениями «высшей стратегии». Лесной неоднократно умолял разрешить ему попытку отбить семью, но каждый раз получал отказ.
Отчаявшийся партизан собрал своих людей и решил, вопреки запрету, покинуть место сосредоточения. Не следует забывать, что командиры отрядов в то время пользовались полной самостоятельностью, а власть высшего командования носила чисто формальный характер. Её условно признавали, чтобы иметь общее руководство, но такая структура имела только видимость военной организации, а в действительности партизанские отряды были разрознены. Поступок Лесного не был чрезвычайным событием, и его, естественно, нельзя было в тех условиях рассматривать сугубо с позиций уставов регулярной армии. Иного мнения был инспектор Земста, знавший жизнь этих лесных парней лишь по нескольким встречам с ними.
Гаворовского арестовали и предали военно-полевому суду, в состав которого вошли кадровые
