комнату с озабоченным видом. Наконец-то всевышний услышал её молитвы! Снова она будет жить вдвоём с сыном… Но Халдун! Ах, если бы не было этого мальчишки! Ведь Назан может заупрямиться и потребовать, чтобы ей отдали ребёнка.
О, она слишком хорошо знала Мазхара! Он был страшен в гневе, но очень быстро отходил. Быть может, он сейчас уже раскаивается в содеянном и жалеет Назан? Ещё, пожалуй, расчувствуется и отдаст ей Халдуна…
Нет, этого нельзя допустить! Хаджер-ханым схватила веник и принялась ожесточенно мести.
«Бедняжка! – думала Назан, слыша шум передвигаемых стульев. – Теперь все домашние заботы свалились на неё. Им, наверно, придётся нанять прислугу…»
Держа Халдуна на руках, она подошла к Хаджер-ханым и робко попросила:
– Дайте веник, я подмету.
– О моё милое дитя! – тихо проговорила старуха, глядя со скрытым злорадством на распухшее от слёз лицо Назан. – Ты пожалела меня? Кто знает, какими ещё делами придётся заниматься в мои преклонные годы? Но от этого никуда не уйдёшь, судьба.
– Дайте, дайте мне веник!..
– Нельзя, дитя моё, грех! Ты ведь теперь чужая в этом доме, с корнем вырвана из нашей семьи, как деревце из земли. Быть может, сын и жалеет об этом, но что сделано, того не воротишь…
Хаджер-ханым погладила по голове Халдуна, смотревшего на неё широко раскрытыми глазами.
– Несчастный ребёнок! Больше всего мне жалко его!
Назан прижалась к свекрови и сквозь слёзы спросила:
– Вы не отнимете у меня Халдуна?
Хаджер-ханым с трудом сдержалась, чтобы не обнаружить свои чувства.
– Это ваше с Мазхаром дело, дочь моя, – сказала она. – Я очень люблю внука. Но ведь ты мать, а Мазхар отец… Ты знаешь, какой он упрямый. Лучше не упирайся, делай, как он велит, не приведи аллах, разозлится, будет ещё хуже. Я попробую с ним поговорить. Как он решит, так тому и быть. Но всё равно тебе нельзя больше оставаться в нашем доме.
Назан зарыдала:
– Отправьте меня к моей тёте, мамочка!
– Конечно, дитя моё! – с облегчением вздохнула Хаджер-ханым. – Поедешь, обязательно поедешь. Делать-то больше нечего. Но знай, сердце у меня кровью обливается… горевать по тебе буду. Ведь такой почтительной невестки, такой хорошей хозяйки, такой умницы…
Назан с воплем бросилась на шею Хаджер-ханым.
– Успокойся, дитя моё, перестань! Ты и меня до слёз доведёшь.
– Попросите Мазхар-бея, умоляю вас, чтобы он не отнимал у меня Халдуна.
– Эх-хе-хе! Мне самой тяжело расставаться с внуком. Но, что поделаешь, ты мать. У тебя на него больше прав. Только не спеши, посмотрим, как всё обернётся. Гнев у Мазхара быстро проходит. Поживёшь у тётки, а там… не успеешь оглянуться, как получишь от него телеграмму: «Срочно выезжай!» Сядешь в поезд, и снова дома. Между мужем и женой всякое бывает. Ведь вы друг для друга, словно свет для очей. Он без тебя не может, а ты без него…
Назан так хотелось верить свекрови. Значит, думала она, если не отдадут Халдуна – ничего страшного. Через некоторое время она, быть может, вернётся.
Взяв на руки сына, она опять пошла в комнату свекрови. Мальчик прошептал, утирая своими маленькими ладошками материнские слёзы:
– Я совсем не люблю папу.
– Как не любишь? – с испугом спросила Назан.
– А зачем он бьёт тебя!
– Если я ещё раз услышу такие слова…
– Что тогда?
– Я не буду твоей мамой!
– Ты возьмёшь себе других ребят?
– Ну конечно.
Халдун обхватил шею матери ручонками.
– Не надо, мамочка! Я не стану больше так говорить! Только оставайся моей мамой!
Кто-то постучал в наружную дверь. Назан хотела было пойти открыть, но вовремя сдержалась, ведь теперь она была посторонней в этом доме…
Пришла Наджие. Поднимаясь с ней наверх, Хаджер-ханым приложила палец к губам. Наджие сдержала готовый сорваться с языка вопрос. Ночью она слышала шум, крики Мазхар-бея. До самого утра они с мужем строили догадки, что же всё-таки произошло у соседей?.. Сейчас Рыза ждал от неё новостей…
Женщины молча вошли в кухню.
– Тётушка, что у вас тут случилось ночью? – спросила Наджие, сгорая от любопытства.
Хаджер-ханым и внимания не обратила, что её опять назвали тётушкой.
– Сын дал развод Назан! – выпалила она.
У Наджие даже дыхание перехватило.
– О аллах!
– Да, дал ей развод от трёх до девяти лет.
– Что же за причина?
– Он застал Назан, когда та зашивала в подкладку пиджака амулет.
– А где же она его достала? – спросила Наджие с дрожью в голосе.
– О, у неё руки длинные, дочь моя! Говорит, купила у какого-то уличного торговца…
Наджие облегчённо вздохнула: «Значит, не проговорилась!»
– Ну и глупа же! – продолжала Хаджер-ханым. – Муж домой пришёл чуть не под утро, а ей, видно, дня не хватило, чтобы это обстряпать. Только прилёг, а она в кухню и давай зашивать. Будто не могла выбрать время поудобнее! Как он бил её, как бил! Если бы не я, наверняка убил бы насмерть. Всю жизнь должна за меня богу молиться.
– А что теперь будет? Ведь Назан нельзя оставаться в вашем доме.
– Отправим её к тётке.
– Мальчишку-то она, конечно, с собой возьмёт?
– Аллах ведает! Это их личное дело. Конечно, он мой внук, люблю я его, жить без него не могу, но…
– Наверно, Мазхар-бей опять женится? – перебила её Наджие.
Хаджер-ханым обозлилась:
– Типун тебе на язык! Уж коли открыла рот, так говори о чём-нибудь хорошем. Зачем ему жениться? Зачем?
Наджие молчала, стараясь скрыть своё торжество. Теперь-то, думала она, Жале зажмёт Мазхара в кулак!
– Ну и новости! – с порога закричала Наджие, вбегая к себе.
Рыза спрыгнул с кровати:
– Дал развод?
– От трёх до девяти!
– Не может быть!
– Клянусь аллахом! А как бил её, как бил!..
– Может, ещё передумает?
– Скажешь тоже! Учинил такой скандал – и вдруг «передумает»!
– Это, пожалуй, верно. Сейчас я быстренько оденусь…
– Небось, побежишь в пансион?
– А как же! – торопливо проговорил Рыза, сбрасывая ночную сорочку и натягивая брюки.
– Назан-ханым, Назан-ханым! – кривляясь, передразнивала кого-то Наджие. – Что мне проку было от такой ханым? Вот девица из бара, говорят, щедрая… По всему видно – простая душа!
– А из-за чего он всё-таки дал ей развод? – вдруг остановился Рыза.
