где было темно и тихо, особенно после того великолепия красок, что бушевало снаружи. Когда их глаза привыкли к полумраку, Чарли увидел картину, которая потом еще долго являлась ему во сне, неизменно сопровождая восхитительные пейзажи острова Поющих скал.
Вокруг стояли огромные сундуки, большей частью открытые настежь. Они были доверху заполнены золотыми монетами, драгоценными камнями и украшениями, подобных которым Чарли не смог бы вообразить даже в том случае, если бы ему сказали, что от этого зависит его жизнь. Золотые и серебряные цепи — их было особенно много, медальоны, серьги и гребни. Искусно украшенные серебром сабли и алебарды. Золотые броши в виде цветов и бабочек, чьи лепестки и крылья были выложены из мельчайших камней разных оттенков так, что с расстояния в несколько шагов их можно было принять за настоящие. А еще там были золотые статуэтки с глазами из сапфиров и изумрудов, и даже золотой трон с изображением орла и льва в усеянных бриллиантами коронах на высокой, покрытой резьбой спинке.
Чарли стоял посреди моря сокровищ и не мог пошевелиться от удивления.
— Вот поэтому мне и понадобилось ядовитое дерево, — с печалью в голосе заметил Генри Дэвис, наблюдая за своими гостями. В том, что юный Чарли Гиллс будет ошеломлен увиденным, старый пират и не сомневался, но реакция Джона Руби немногим отличалась, и это его огорчало.
— Друзья, все богатства Золотого города в вашем распоряжении! Берите, что хотите. Я подожду снаружи, если не возражаете.
Он не стал объяснять, что открывшееся им великолепие составляет едва ли пятую часть от всего, что было награблено за те десять лет, когда ему покровительствовала сама фортуна. Джон Руби и так все знал, а Чарли был пока слабоват и мог и не выдержать такого испытания.
Ждать пришлось примерно полчаса. Когда пара вышла из ворот форта, Чарли нес под мышкой небольшой сундучок. Генри Дэвис, даже не заглядывая внутрь, мог сказать, что внутри лежат драгоценные камни: сапфиры, изумруды, рубины и алмазы. Тот же сундучок, но наполненный золотыми монетами, юноша не смог бы держать с такой легкостью, да и ценность его была бы куда меньше.
— Что ты будешь делать со своей добычей, если не секрет? — поинтересовался он, хотя незадолго до этого пообещал себе молчать. — Уж прости любопытного старика…
Чарли рассказал, что его возвращения ждут больной отец, мать и младший брат и что деньги, вырученные от продажи камней, он предполагает истратить на семью и образование.
Генри Дэвис не стал ему напоминать, сколько крови и страданий стояло за каждым из этих камней. Слишком уж честное, смелое и счастливое лицо было у молодого человека.
— Раз так, — сказал он, — я не стану предлагать тебе остаться на нашем острове.
— Я бы отказался, — проговорил Чарли, опустив взгляд. — Даже зная, что всю оставшуюся жизнь буду об этом жалеть. Это место… по крайней мере, пока… оно слишком прекрасно для меня.
«Может, все как раз наоборот?» — подумал Дэвис, но вслух ничего не сказал.
3
Дэвис и Руби сидели на прежнем месте у ворот форта, наблюдая за Чарли, который медленно подымался по склону холма к дому Грейс. Издали юноша казался совсем ребенком, но этого нельзя было сказать по его широкому, решительному шагу. Руби подумал, что, если дальше так пойдет, очень скоро этот мальчишка превратится в настоящего мужчину.
— Ну а ты, Джон? — спросил Дэвис. — Что будешь делать ты?
Руби стиснул зубы, ощутив, как рана в боку наливается жгучей болью. Не здесь. Не сейчас. Когда он останется один…
Старый пират продолжил тем же бесстрастным тоном:
— Я рискну предположить, что во внешнем мире тебя никто не ждет. Если даже и была какая-нибудь глупая девчонка, имевшая несчастье влюбиться в знаменитого капитана, за три года, пока ты прохлаждался на необитаемом острове, она наверняка поняла свою ошибку.
— Не будь таким уверенным.
— Да, разумеется, — хмыкнул Дэвис. — Хорошо, я весь внимание. Назови мне хоть одну причину, по которой ты не можешь здесь остаться и наконец-то начать жить как человек, а не как бродячая собака.
Руби тяжело вздохнул.
— Скажи мне… — проговорил он негромко, глядя на раскинувшиеся по ту сторону реки холмы, поросшие густым лесом, — куда подевался «Морской волк», которого в последний раз я видел в гавани, где сейчас стоит «Нимфа»?
Дэвис внезапно начал кашлять, его лицо покраснело. Руби терпеливо ждал, пока старший товарищ придет в себя, но даже когда Дэвис перестал кашлять, ответ раздался не сразу. Старый пират молчал, стиснув зубы, и на его впалых щеках играли желваки.
— Я его сжег, — сказал он после очень длинной паузы. — Ну? Доволен?
— Почему?
— Не притворяйся, что не понимаешь.
— Нет, Генри, я действительно ни черта не понимаю…
На этот раз, однако, Руби не сумел разговорить Дэвиса вновь. Они сидели и молчали, наблюдая за полетом птиц в небесах, за передвижениями людей на улицах пиратского селения. Руби думал о том, как много лет назад очутился в этих местах в первый раз. Тогда он был моложе и намного увереннее в себе. Его решительный отказ остаться на острове привел тогда к ссоре с Генри Дэвисом. И эта ссора не переросла в открытую вражду только потому, что два других капитана, которым Дэвис сделал такое же предложение, также ответили ему отказом.
Они все были молоды. Они были живы…
— Джимми утонул в море, — сказал Дэвис, будто обращаясь к самому себе. — Ричард кончил петлей. Ты какую судьбу себе прочишь?
Руби усмехнулся.
— Если бы я и впрямь мог выбирать
— Звучит как строка из дурацкой песни.
— О-о, да! Знаешь, Генри, даже если бы я точно знал, что завтра меня повесят, все равно бы это ничего не изменило. Я восхищаюсь тобой и этим городком, он прекрасен, словно рай! Но повторяю в последний раз — все решено раз и навсегда.
— А что ты скажешь, если Лоретта захочет остаться здесь?
— Не захочет.
— Ну, ты представь себе…
— Я знаю ее лучше, чем ты.
— Бродяга. — Генри Дэвис сокрушенно вздохнул. — Бездомный пес.
На лице Джона Руби появилась широкая улыбка:
— Главное, что не трюмная крыса!
Глава 8
Попутный ветер
1
