Авантюра леди Шелдон

поддавшись сокрушительному влиянию времени.

– И тот человек об этом знал…

Они помолчали. Пламя на изрядно оплывших свечах плясало: в приоткрытое окно забирался шаловливый ветер. Джеймс не притронулся к ужину, и Роуз тоже не хотелось есть. От выпитого чая в горле горчило.

– Те, кто занимается тем же самым, слышали обо мне. – Джеймс сложил ладони шалашиком. Сегодня вечером он ничего не вертел в пальцах, и это Роуз нервировало. Надо же, притерпелась к его досадной привычке… – А проследить за мною здесь, в Александрии, можно без труда. Все знают, где я живу, я не скрываюсь. И кстати, Роуз, если вы не возражаете, то прошу вас перебраться в мой дом. Вы моя кузина и можете остановиться у меня.

Глава 11

«Худший тип авантюристов – это не те люди, которые вечно гонятся за удачей, пытаясь заглянуть ей в глаза и вымолить покровительство; не те, что ищут беспрестанно, жертвуя ради своих поисков друзьями, любимыми, состоянием; и не те, кто говорит, как французский король: «После нас хоть потоп!» И даже не те, что нечисты на руку. Худшие авантюристы – это с виду обычные люди, такие же, как ты. Но когда в глазах их вспыхивает пламя, оно околдовывает тебя, и ты идешь, зачарованный, за таким человеком, не зная, куда он тебя приведет. Да это и неважно. Его вера горит в нем так ярко, что за ним невозможно не пойти».

– Дорогой кузен! – воскликнула Роуз, слегка сбитая с толку. – Я не собираюсь останавливаться у вас! Разве мы не сядем в ближайший же удобный день на пароход, который идет в Англию?

Джеймс посмотрел на нее удивленно и ответил так, как будто это все объясняло:

– Но я ведь не отыскал карту!

Повисла пауза.

– Вы ведь не хотите сказать, что не собираетесь ехать со мной? – первой не выдержала Роуз.

– Я надеялся, вы отправитесь со мной.

– Куда? – ошеломленно пробормотала она.

– Сначала в Каир.

– Сначала?!

– Я не знаю, что расскажет мне Фонсека, – объяснил Джеймс с очаровательной непосредственностью. Выглядел он сейчас невинно, как лежащий на траве ягненок. – Возможно, придется возвратиться в Португалию. Возможно, отправиться куда-то еще. И… да, я так и думал, что вам эта идея не понравится.

– Джеймс! – Роуз настолько растерялась, что не смогла даже как следует разозлиться на него. – Вы говорите какую-то… ужасную ерунду! Вы разве не понимаете, какая ответственность теперь лежит на вас? Вы – граф Дарем!

– Нет, пока я официально не принял титул.

– Вы – граф! – упорно повторила Роуз. – Вы не можете просто… проигнорировать этот факт и отправиться за какой-то картой, которая, быть может, давно уже рассыпалась от старости!

– Что ж, тогда я возрыдаю над ее ошметками и поеду в Лондон, – философски протянул Джеймс.

– До этого не дойдет.

– Почему?

– Потому что вы поедете со мной в Лондон завтра же!

Джеймс оперся о подлокотники и буквально поднял себя из кресла. Роуз смотрела на него снизу вверх. Кузен прошелся по гостиной, благо пространство позволяло, и заявил:

– Нет.

– Вот так просто – нет, Александр? – Она назвала его нелюбимым именем от злости.

– Так просто. Что вы сделаете, Роуз?

– Я попрошу вас быть человеком, – тихо ответила она, – или хотя бы казаться им. Бабушка так хочет увидеть вас! Неужели эти поиски не подождут немного?

Джеймс покачал головой:

– Я слишком близок к цели, чтобы останавливаться сейчас. А сегодняшнее происшествие еще больше убедило меня в том, что я прав. Человек, который хочет получить карту для своей выгоды, идет по пятам. Мне неизвестно, что знает он, но я не могу допустить, чтобы карта попала к нему в руки.

– Откуда вы знаете? – почти закричала Роуз. У нее тряслись руки, и, чтобы не размахивать ими, как заполошная мамаша, она стиснула пальцы. – Может, ваш оппонент – такой же бескорыстный чудак, как вы, и пожертвует эту карту Каирскому музею?

– Одна маленькая деталь, – холодно отметил Джеймс, – я не взрываю невинных людей, дабы достичь цели.

Роуз внезапно поняла, как устала, как у нее кружится и болит голова и как ей надоел упертый кузен Александр со своими идеями. Он прав: не может она силой отвезти его на пароход, идущий в Англию. Никто не может заставить человека сделать что-то, если нет для этого способов воздействия, рычагов соприкосновения. Ей даже шантажировать Александра нечем. Он превосходен во всех смыслах и упрям, как тысяча ослов. Кровь Уэйнрайтов дает о себе знать.

– Делайте что пожелаете, – сказала Роуз. – Я завтра напишу бабушке. Я не могу заставить вас силой, а потому пусть Эмма знает, что придется немного подождать.

Она отвернулась от кузена и стала смотреть на свечи, наблюдая, как те роняют восковые капли, теплые и тяжелые, и резное серебро подсвечников покрывается этими светлыми слезами. Роуз не видела, но чувствовала, что Джеймс приблизился к ней, и повернулась к нему только тогда, когда он взял ее ладони в свои.

– Роуз…

Он расправил ее стиснутые пальцы и опустился рядом с ней на одно колено, как рыцарь, изображенный на поеденном молью гобелене.

– Поймите, это не блажь и не каприз. Это дело моей жизни. Вы принесли мне весть о вечных оковах, так дайте напоследок полетать и спеть песенку. Я многого прошу?

– Джеймс, вы знаете, что такое долг.

– И вы. Много ли счастья он вам принес? Мне говорили… – Он остановился и продолжил чуть громче: – Бабушка писала об этом. О вашем замужестве. И, возможно, к лучшему, что судьба… освободила вас. Но титул графа Дарема мне носить до конца дней, если я не пойду против всех правил приличия и не откажусь от него. Чего, – усмехнулся Джеймс, – вы мне сделать не позволите. Вы как живая совесть, Роуз. Настолько честны, что даже помыслить о чем-то вне долга – стыдно. Меня совесть замучила. Сможете вы меня когда- нибудь простить?

– Джеймс…

– Подождите. Я объясню вам. – Он продолжал держать ее за руки, и это тепло от прикосновения, казалось, разбегается огнем по жилам. Совсем близко Роуз видела лицо Джеймса – умное, красивое, открытое лицо, с жесткими чертами и яркими глазами, и это заставляло замереть – только бы не спугнуть мгновение! – Мы ведь с вами долго плыли вместе на «Святой Анне», и я успел вас узнать. Конечно, не так хорошо, как мог бы знать, общаясь чаще. Но я понял, что, несмотря на свою преданность семье, вы никогда не делали из этой верности флага, который несете. Ваш флаг – мир, что вам дозволено увидеть. Ваше вдовство – пропуск на свободу, которой вы так давно желали. Верно?

Она кивнула, не в силах ему солгать – человеку, которого до сих пор не поняла, но который непостижимым образом понял то сокровенное, о чем Роуз никому и никогда не говорила.

– И теперь вы должны меня понять. Я провел столько лет вдали от дома, потому что мой дом – не Англия. Когда-то так было, но я предпочел об этом забыть. Я вольная птица, и тут появляетесь вы и