домчал ее до места. Потом смотрел, как девушка вошла в проходную офисного центра. Перед этим она поздоровалась с какой-то молодой женщиной, вероятно, коллегой по работе. Женщина обернулась на «Камри» и попыталась разглядеть Алексея, делая вид, будто любуется умытой дождем улицей.
Алексей остановил машину возле входа в кафе. Бурцев курил, позевывая, не обращая никакого внимания на «Камри».
Гречин опустил стекло и позвал его:
– Саша!
Старший лейтенант обернулся, тут же погасил окурок о подошву башмака и бросил его в урну. Сев в машину, усмехнулся:
– Все не могу привыкнуть, что у кого-то из моих знакомых есть такая тачка. Когда сидишь в ней, белым человеком себя чувствуешь.
– Когда-нибудь и у тебя будет не хуже.
Бурцев хмыкнул и промолчал.
– Не век же нам гроши платить будут, – попытался убедить его Алексей.
– А мне кажется, что всегда так будет. Кому-то выгодно, чтобы менты нищими были. Тогда с ними проще договориться. Я в районном отделе начинал, и наш замначальника по следствию купил себе новенький «БМВ». И никто даже не спросил, где деньги взял. Как будто так и надо.
Александр снова зевнул.
– Удалось поспать ночью? – спросил Гречин, переводя разговор на другую тему.
– Самую малость под утро, – ответил Бурцев. И поинтересовался: – А как у вас дела?
– На Петрова есть кое-что по старому делу. Похоже, именно он грохнул в Новгороде депутата Шинкарева, и смерть мужчины тоже тогда посчитали самоубийством. А поручил ему провернуть это Дарькин. Есть видеозапись, только ее надо почистить, на диске и другая ерунда записана, абсолютно ненужная.
– У меня дома есть компьютер и болванка свободная. Так что быстро перекатаем, – предложил старший лейтенант. И без всякой паузы продолжил: – Вчера отдал Павловскому ваши диски. Он, увидев их, так обрадовался! Благодарить стал, сказал, что скоро я буду звездочку обмывать. А потом взял один и говорит: «Какая еще «Классика бокса»? Что за бред?» Стал объяснять ему, что всю квартиру обшарил, в спальне, в гостиной смотрел, под ванной и на кухне. Этот диск, мол, обнаружил в письменном столе. После этого Павловский меня погнал из кабинета. Но когда мы с ним разговаривали, все время принюхивался. Я сказал, что виски не пил, только водку, а майор Гречин крепко спал на кухне, когда я уходил. Такие вот новости…
Бурцев замолчал. Потом, подавив зевок, спросил:
– Так наши действия сейчас какие? Я успею пару часиков покемарить?
– Никакого сна! Только хуже будет. Просто примешь душ. А я тем временем перенесу информацию на другой диск. Потом поедем брать Петрова.
– Ну, возьмем мы его… И что дальше? Сорок восемь часов продержим. Но если санкции на арест не будет, отпускать ведь придется.
– Я позвоню в прокуратуру и решу вопрос, – пообещал Алексей.
За окном машины показался большой торговый центр, на котором, несмотря на яркий солнечный свет, светилась надпись «Сезам».
– Как раз за ним мой дом, – пояснил Александр, – окна квартиры на служебную парковку выходят.
– И что нового в магазине? – поинтересовался Гречин.
– Через день после смерти Дарькина в «Сезаме» проводилась акция: три бутылки пива по цене двух. Я на радостях купил девять, домой принес – просроченное оказалось. Пришлось сразу все выпить. А чего тянуть? Ведь еще больше просрочится. Вроде ничем не отличалось от нормального…
Квартира Бурцева была однокомнатной. Дверь в комнату стояла открытая, и виднелся раздвинутый диван с неубранной постелью. Старший лейтенант поспешил прикрыть дверь и объяснил беспорядок тем, что накануне, уходя на сутки, очень спешил.
Гречин прошел на кухню, оклеенную обоями под кирпич. Поверх «кладки» висели пришпиленные булавками простреленные бумажные мишени и большой портрет Хемингуэя в деревянной рамке. Портрет и рамка были старыми, Хемингуэй тоже не мог похвастаться молодостью и строго смотрел на пивные бутылки на полу, держа в руках трубку.
Бурцев показал на писателя и сказал:
– Еще у родителей в спальне портрет висел. Зачем, до сих пор не знаю. Я, когда маленький был, думал, что на нем изображен Шерлок Холмс.
– Ты почему не прибираешься в квартире? – укоризненно покачал головой Гречин.
– Обычно это Лариса делает, невеста моя, но она уже вторую неделю у бабушки своей живет. Той совсем плохо. Видать, конец близок, ее даже в больницу не берут. Старушка давно болеет, мы потому и не женимся, ждем. Неудобно так говорить, а что делать, будущая теща так попросила. Я же мент, а муж Ларисиной бабки восемь лет отсидел. Как она говорит, ни за что. Дед был директором мебельного магазина в советское время и кому-то продал дефицитный гарнитур, а благодарный покупатель чуть ли не силой подсунул ему конверт с двумя сотнями рублей. Подстава оказалась, то есть плановая операция по выявлению взяточников. Тогда как раз вышел указ ЦК КПСС об усилении борьбы с нетрудовыми доходами, вот мужик под эту лавочку и загремел. Отсидел весь срок, вышел с туберкулезом, потом недолго протянул. К тому же срок ему присудили с конфискацией. Будущая моя теща говорит, что жила семья не особо богато, а когда конфисковывали имущество, вынесли практически все. Бабке оставили два пальто, зимнее и демисезонное, одно платье и еще что-то по мелочи. А телевизор, холодильник, магнитофон забрали. Такие времена были.
Александр принес на кухню старенький ноутбук.
– Вот, перекачивайте. Машинка хоть и древняя, задумчивая порой, но работает. Я с помощью этого компьютера с Ларисой и познакомился. То есть через Интернет, на сайте знакомств. Стыдно признаться, молодой мужик вроде, а полез туда зачем-то. Если честно, просто искал девушку для встреч. Там, как заходишь, фотографии – кто в бикини, кто вообще нагишом. А главное, пишут, кому что нравится. ГС, АС, ОС, Ж+Ж и прочее. Я все думал, что обозначают эти буковки? С одной связался и напрямую спросил. Девица посмеялась, объяснила, что ГС, например, это групповой секс, и меня, необразованного дурака, в черный список занесла. Но я почти сразу Ларису увидел. Она написала, что ее цель – создание семьи и рождение ребенка. Никаких буковок у нее не стояло, я с ней и связался. Третий год связаны. Пока никого не родили, но, думаю, все получится. А то ведь мне уже двадцать семь, ей столько же…
Бурцев, рассказывая, влез на стул и открыл дверцу антресолей. Рылся там и продолжал говорить. Наконец достал коробку из-под обуви. Спустился, поставил ее на стол. В коробке лежал пистолет.
– Вот тот самый «ИЖ» с расточенным стволом. Сейчас патроны принесу.
Саша вышел из кухни, и было слышно, как он открывает дверь шкафа.
Гречин осмотрел пистолет, вынул магазин, пересчитал патроны – восемь штук. И крикнул старшему лейтенанту:
– Обойма здесь! Тебя что, не учили хранить патроны отдельно?
– А я их ищу… – отозвался Бурцев.
Через минуту хозяин квартиры снова появился в кухне и положил на стол второй пистолет.
– Вот, еще один имеется. Семейная реликвия. «Кольт» польского производства тридцать восьмого года. Он под короткий патрон. Можно и нашими снаряжать, но после третьего выстрела клинит. Мой дед еще в пятидесятых банду брал, ну и оставил себе игрушку. Дед-то мой тоже опером был, а отец в инженеры подался. Зато я традицию продолжил. Вы какой пистолет возьмете?
– Все равно, – пожал плечами Гречин. – Думаю, стрелять не придется. Слушай, браслетов в твоем доме не найдется?
Бурцев принес наручники.
– Я, пожалуй, «кольт» возьму, – сказал Алексей. – Только как я его таскать буду? Не в кармане же?
– А у меня кожаная жилетка есть, с внутренним карманом, как раз под пистолет. Правда, тесновата вам будет, но можно не застегивать.
Старший лейтенант ушел принимать душ – прогонять сонливость.
