Саша куда-то собирается, сразу накинулась на племянника:
— Опять среди ночи удираешь? Не смей никуда идти, слышишь! Еще застрелят. И в кого ты такой уродился? Второй месяц нет мне покоя. Что я скажу отцу, когда вернется?
— Скажите, тетя, чистую правду. А я скоро приду, не волнуйтесь. — И Саша выбежал на улицу.
Отец Саши догадывался, чем занимается его единственный сын, но не перечил ему. Только перед уходом на заработки в деревню Иван Никифорович предупредил Сашу:
— Смотри, сынок, будь осторожным. Тот, кто попадает в гестапо, назад редко возвращается.
Мы встретились с Сашей в нашем дворе, около сарая. Прихватив с собой пистолеты, огородами вышли за город и вскоре оказались возле нефтебазы, где еще с вечера дежурили Мелик и Виталька.
— Все рассмотрели. Часовых всего трое. Сменяются через два часа. Около склада бывает только один, да и то редко. Внутрь не заглядывает, — докладывали ребята.
— Доску от забора без шума можно оторвать? — поинтересовался Саша.
— Очень просто. Они еле держатся, сгнили.
Мелик и Виталька пошли домой.
Оставшись вдвоем, мы стали внимательно наблюдать через щели забора за огромным двором нефтебазы. Двор ярко освещен прожекторами. Хорошо видно, как вышагивает охранник, время от промок и поглядывая на часы, как происходит смена караулов.
Лежа рядом с другими, я чувствую, как он волнуется, хочет, наверное, сказать мне что-то важное. Но я молчу. Молчит и он. Проходит пять, десять, пятнадцать минут… Наконец Саша не выдерживает и шепотом спрашивает:
— Хочешь, я сейчас буду в складе и передам тебе винтовку?
— Ты что, одурел? — говорю я. — Надо сперва рассказать об этом складе дяде Андрею или моему отцу.
— Чудак ты, — сердится Саша. — Мы им расскажем, а они не поверят. А принесем винтовку, тогда уж им деваться некуда. Еще и похвалят. Скажут: «Молодцы, хлопцы, задание выполнили».
— Как же мы откроем двери склада? Там же, наверно, замки.
— Ты что, не видишь, — совсем разозлился Саша. — Возьми глаза в руки. Никаких замков нет, даже двери не закрыты.
— Вечно ты что-то придумываешь, а виноватым потом остаюсь я. Мне батька голову свернет за то, что не послушался.
— А я тебя и не заставляю лезть в склад. Можешь себе катиться домой. Я обещал Соломатину достать пять винтовок и достану. Может, и автомат еще прихвачу.
Что делать? Оставлять Сашу одного? Нельзя. Отказаться от его затеи? Потом всем растрезвонит, что я струсил.
— Ладно, — соглашаюсь я, — пусть будет по-твоему.
Мы рассчитали, что за время, пока часовой обойдет отведенный ему участок, можно два раза проникнуть в склад. В заборе нашли подгнившую доску и легко оторвали ее снизу от заржавевшего гвоздя. Метрах в тридцати от забора, в невысоком ельнике, окружавшем нефтебазу, еще заранее присмотрели глубокую яму, куда можно спрятать оружие.
Часовым, вероятно, надоело ходить по одному. Минут через тридцать нее они сошлись у небольшого домика и закурили.
Момент самый подходящий! Часовые далеко, метрах в ста, и стоять том будут долго, потому что с горящей папиросой подойти к бензиновым бакам не осмелятся.
— Давай попробуем, шепчет мне Саша. — Пока они накурятся, мы по нескольку раз успеем слазить туда и обратно.
— Давай. В случае чего — стреляем в часовых, и в лес.
Сжимая в руках пистолеты, мы отодвигаем доску и пролезаем на другую сторону забора. Тихо открываем дверь и пробираемся в дом. Через застекленные окна дома один из прожекторов хорошо освещает два больших помещения, где в штабелях, в пирамидах и просто кучами лежат самозарядные винтовки, ручные пулеметы, ящики с гранатами и патронами. Через эти же окна видны и часовые. Они на прежнем месте. Схватив первую попавшуюся винтовку и взвалив на плечи ручной пулемет, мы осторожно выбираемся за ограду.
В глубокой канаве около небольшой елочки останавливаемся и решаем, что делать дальше. Оставлять оружие здесь нельзя. Утром фашисты обнаружат его, и тогда дорога к складу будет для нас закрыта. Тащить домой — далеко и опасно. Лучше всего спрятать его недалеко от кладбища в глубоких карьерах, вырытых перед самой войной строителями шоссейной дороги. Немцы там почти не бывают. Но нам сначала хочется еще раз попытаться вынести со склада хотя бы несколько винтовок. Первый успех опьяняет нас, и мы забываем об опасности.
В ту ночь мы еще пять раз пробирались на территорию нефтебазы и перетащили в канаву три ручных пулемета, девять винтовок, два ящика патронов. Все это мы завернули в бумагу и тряпки и закопали в яме. И только перед самым рассветом отправились домой. По дороге Саша, чуть ли не прыгая от радости, хлопал меня по спине и все время повторял:
— Мы у этих раззяв за три ночи весь склад перетаскаем. Вот только как переправить оружие в лес?
Через несколько дней мы повторили операцию. На этот раз из-под носа у часовых удалось вынести двенадцать винтовок, два ручных пулемета и несколько ящиков патронов.
Все эти дни мы с Сашей избегали встреч с Соломатиным. Ждали, когда Андрей Константинович сам нас позовет и начнет разговор о том поручении, которое давал несколько недель назад. Ничего мы не говорили об оружии и моему отцу.
Как-то придя к нам домой и не застав отца, Андрей Константинович спросил у матери:
— А где ваш Витя?
— В сарае, кажется. Мастерит что-то с Сашей, — сердито ответила она.
— Ты что, Татьяна, недовольна сыном? Парень у тебя вроде хороший.
— Был хороший, да испортился. Целый день у него во дворе мальчишки толпятся, все о чем-то с ними шепчется, носится неизвестно где. Даже по ночам куда-то пропадает. Что с ним делать, ума не приложу. Не слушает меня совершенно. Просила отца, чтобы за него взялся. А он только улыбается. Секреты какие-то между собой завели. При мне почти не разговаривают, но стоит мне выйти из дому, как сразу же начинают о чем-то шушукаться.
— Это у них, наверное, чисто мужские разговоры, — пошутил Андрей Константинович. — А вообще, ты не обращай на это внимания, Татьяна. Леонид Васильевич любит твоего сына и, кроме добра, ничего ему не желает. А то, что Виктор дружит с многими, такими, как и он, хлопцами, так и это очень хорошо. Значит, друзья уважают его.
— А у меня из-за этого уважения одни неприятности. Недавно ко мне Сашкина тетка чуть ли не с руганью приходила. Говорит, что её племянник совсем от рук отбился, а виноват во всем мой сын. Скоро, наверное, и родители Мелика Бутвиловского и Витальки Запольского явятся. Эти хлопцы, как я примечаю, тоже по суткам дома не бывают. Поговорил бы хоть ты с ним, Андрей, — попросила мать.
— Поговорю обязательно, и даже сейчас, — улыбнулся Соломатин и вышел во двор.
Андрей Константинович застал нас за разборкой заржавевшего автомата. С таким оружием нам до этого времени не приходилось иметь дела. Поэтому мы притащили ночью автомат в сарай и сейчас знакомились с ним.
— Вот это оружие, — восхищался Саша. — Из одного такого автомата можно целый взвод фашистов уложить. Давай его оставим себе, — предложил он.
— Это уже будет нечестно. Мы оружие доставали для партизан, и надо им все отдать, — возразил я.
— С тобой уже и пошутить нельзя.
— С кем это нельзя пошутить? — услышали мы за дверями знакомый голос.
